— Я не думаю, что горничная с самого начала была такая уж умная. — Она вздохнула, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, но она была в ярости. Я видел это.

— Даже идиот знает, когда нужно бояться.

Страх был присущ человеческой природе. Люди инстинктивно знали, когда нужно держаться подальше. Это то, что сохраняло человеческую расу в живых.

Мел застыла, глядя на меня.

— Нет, если только она больше не боится того, что произойдет, если она не заговорит. Ее виза, Лиам. По какой-то причине ей нужна виза, и она нужна ей сейчас.

— Расслабься. — Я поцеловал ее в лоб. — Я введу тебя в курс дела после того, как разберусь с этим.

— Лиам…

— Мел, нет.

Последнее, в чем я нуждался, так это в том, чтобы она переживала из-за этого. Оно того не стоило. К счастью, прежде чем она смогла назвать меня сексистским мудаком, вошла Адриана с подносом еды.

— Накорми ее, я скоро вернусь, — сказал я, уже набирая номер, когда шел к двери.

— Я не собака, ты, шовинистический мудак, и мы еще не закончили. Кто…

Закрывая дверь, я быстро прокричал:

— Я тоже тебя люблю!

Выйдя в коридор, меня встретила группа любопытных медсестер, которая уставилась на дверь.

— На что вы все смотрите? Разве вам не нужно спасать жизни или что-то в этом роде?

Они тут же отвели глаза, притворившись, что заняты чем-то другим.

— Деклан, я звоню тебе уже девять раз. Лучше тебе быть мертвы или умереть, пока я тебя не нашел. — Эта семейка начинала выводить меня из себя.

— Лиам, с Мел все в порядке? — Моя мама скользнула ко мне с букетом ярких подсолнухов, Оливия стояла рядом с ней. Она высоко держала голову и проводила наманикюренной рукой по этим дурацким гребаным жемчужинам, которые она всегда носила.

Я не потрудился ответить своей матери. Вместо этого я схватил Оливию за руку.

— Какого черта ты делаешь? Отпусти меня сию же секунду! — она закричала, как отвратительная банши, которой она и была.