– Ладно, тогда они не хотят об этом рассказывать.

– И мне на этом успокоиться, что ли?

Юрген снял со стены один лист, на котором были изображены белые коробки. Он, очевидно, исполнил пожелание Эдит Брунс и включил в ассортимент стиральные машины.

– Может быть, они пережили нечто подобное тому, что выпало на долю моему отцу. И не хотят, чтобы им напоминали о той боли.

– Но мои родители никогда не были коммунистами…

– Может быть, Сопротивление?

Ева чуть не рассмеялась при этой мысли.

– Не может, Юрген!

Юрген прикрепил лист на другое свободное место на планке.

– Почему ты так в этом уверена, если они не хотят об этом говорить?

– Они вечно твердят: «Политикой пусть занимаются там, наверху. А мы потом будем расплачиваться». Я же знаю своих родителей.

Юрген вернулся к письменному столу.

– Четвертая заповедь гласит: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе».

– Почему ты сейчас это говоришь?

Ничего не ответив, Юрген сел. Впервые услышав десять заповедей, которые прочитала ему из Библии мать, он представлял себе, как будет почитать родителей: украшать их цветочными венками, вставать перед ними на колени, дарить шоколад, полученный от тетушки Анни. Правда, по его мнению, это было уже слишком, но если так говорит Бог… Ева тем временем встала и подошла к Юргену. Она была разгневана, и он мог ее понять.

– При чем тут заповеди? Я хочу знать, что произошло между моими родителями и этим человеком! Неужели ты не понимаешь? – Не дожидаясь ответа, Ева продолжила: – Нет, не понимаешь. Да и где тебе? Ты ведь понятия не имеешь, что я узнала, услышала. Там творилось невообразимое. Какие преступления совершили эти люди!

– Могу себе представить.

На лице у Юргена появилось жесткое выражение. Он холодно посмотрел на Еву и отвернулся. «Вот таким он будет в старости», – промелькнуло у нее в голове. В эту минуту она презирала его.

– Это как раз невозможно себе представить! Ты ни разу не пришел, ни разу не послушал. И даже ни разу не спросил меня, что пережили эти люди. Ты полагаешь, они хотят вспоминать о своей боли? И тем не менее они приехали. И пришли туда. В этот зал, где все время жарко, встали в лучи прожекторов. А на них давят эти сволочи, которые сидят в своих костюмах, расставив ноги, и смеются, и отворачиваются, и говорят: «Ложь. Неправда. Все клевета», а всего хуже… – Ева выпрямилась и передразнила холодную интонацию главного подсудимого: – «Мне об этом ничего неизвестно». А свидетели тем не менее продолжают рассказывать. С ними обращались, как с животными, с убойным скотом, с последней мразью. Им было больно, ты не можешь себе представить как, и я тоже нет. Врачи проводили с заключенными опыты, медицинские опыты…

Юрген встал.