— Нет.

— А за что в 1925 году вас выселили из Калмык-Куре в Чекерты?

— Уй бай, даже это знаешь, гражданин начальник? — не сказал, а выкрикнул Саурбеков по-русски с сильным акцентом.

— А вы думали, что МГБ вас арестовало необоснованно, так сказать, за здорово живешь? — сказал строго Онгарбаев.

Бросив виноватый взгляд на Онгарбаева, Саурбеков проговорил тихо:

— Да, это было.

— Вот и рассказывайте по порядку все, — спокойно потребовал Онгарбаев.

— Проживая в Калмык-Куре, я нередко задерживал внесение очередных взносов по патентному сбору, а в 1925 году допустил трехмесячную просрочку. Так поступали и другие торговцы, но почему-то выселили одного меня. До сих пор не могу понять, чем я заслужил такую немилость.

— Может быть, потому, что в Чекертах вы были нужнее? — не скрывая иронической улыбки, подсказал Куспангалиев.

Сообразив, на что он намекает, Саурбеков удивленно развел руками и сказал:

— В Чекертах я тоже не всегда своевременно оплачивал патент, но там местный начальник полицейского участка был податливым человеком, часто брал у меня в лавке товары.

— А кто из сотрудников кунанжуз в 1934 году говорил с вами?

— Заместитель начальника Мо Дэ-шин. Он говорил мне, что мог бы наказать меня за систематические проволочки со взносами, но считает, что я могу искупить свою вину хорошей работой по его заданиям.

— Ну вот, теперь все стало на свои места, — с удовлетворением сказал майор и далее спросил: — А почему, собственно, вы допускали просрочки с оплатой этих сборов? Что, денег у вас не хватало?

— Часто это получалось потому, что к сроку оплаты я находился в торговых разъездах, а иногда не бывало денег. Там уйма всяких налогов, не успеешь оплатить один, надо нести второй, а там, смотришь, подходят сроки платежей по другим. А не внес в установленное время — сразу найдут тебя.

— Мо Дэ-шин говорил с вами наедине и где, у себя в конторе или приезжал в Чекерты?

— Как-то в мою лавку, в момент, когда я был один, зашел лаоцзунь Калмык-Куринской кунанжуз Курбан, я знал его еще со времени проживания на прежнем месте, он частенько брал у меня товары в кредит. Курбан строго сказал мне, чтобы я явился в Калмык-Куре к Мо Дэ-шину… Затем он присутствовал при разговоре Мо Дэ-шина со мной, а после того, как я оформил подписку, Мо Дэ-шин сказал, что в делах мною будет руководить Курбан.

— В каких делах, скажите точнее!

— В дальнейших поездках я должен был вести розыск антигоминьдановских элементов. Особое внимание обращалось на тех, которые призывали людей уходить в горы, к партизанам, Курбан называл их бандитами. Тяжело и опасно было выполнять задания Курбана, а особенно — когда в Нылхинских горах началось восстание скотоводов.

— Ну и сколько таких людей, стоявших за национально-освободительное движение и участвовавших в нем, было арестовано кунанжуз по вашим доносам? — спросил Онгарбаев.