Элзевир, разумеется, приготовил для них отличный обед с кроличьим пирогом, холодным окороком и сыром «Синий Винни», который мистер Бейлиф поглощал с явным удовольствием, а мистер Клерк даже пробовать отказался, объяснив, что предпочитает жвачку. Наличествовали на столе еще бутылочка «Молока Арарата» и кувшин с элем, так как французские вина мы выставлять поостереглись, избегая возможных вопросов, откуда они у нас.

Попеняв мне за опоздание, Элзевир взял у меня свечу и установил ее в бронзовом подсвечнике посередине стола. Мистер Клерк извлек из кармана маленькую линейку, отмерил ей сверху свечи расстояние в дюйм, на этой отметке воткнул внутрь булавку с головкой из оникса, какими закалывают шейные платки, которую одолжил ему Элзевир, и зажег фитиль. Именно таким образом, по давней мунфлитской традиции, и проводили аукционы, когда на торг выставлялась аренда земли. Пока булавка держалась в теле свечи, любой имел право сделать лучшее предложение, но, едва пламя доходило до нее и она падала, торг прекращался, и победителем объявляли того, кто успел сделать последнюю ставку.

Итак, обед был завершен, со стола убрали все, кроме горящей свечи, мистер Клерк развязал тесьму на свернутых в рулон документах и вслух зачитал описание «Почему бы и нет», которая именовалась таверной «Герб Моунов» или прекрасным жилым домом, используемым под таверну, с примыкающими к нему хозяйственными постройками, земельными угодьями, удобной конюшней и пастбищами за ней под названием «Мунслиз» площадью в общей сложности шестнадцать акров. Огласив это, клерк предложил присутствующим, которых заинтересовала аренда сроком на пять лет столь замечательного имущества, делать свои предложения. И так как единственным заинтересованным присутствующим был здесь Элзевир, он немедленно и назвал прежнюю стоимость аренды «Почему бы и нет», равную двенадцати фунтам за год.

Клерк записал его предложение. Дело, однако, его не могло считаться завершенным. Соответственно правилам, договор заключался только после того, как упала булавка. В ожидании этого мужчины закурили. Свече оставалось гореть до отметки еще минут десять. Мистер Бейлиф, держа в руке стакан с «Молоком Арарата», проговорил:

– Ах, какой же у вас необычный и редкостно вкусный голландский джин, мистер Блок.

И тут в таверну вошел мистер Мэскью.

Гроза, разразившаяся внезапно посреди зала, потрясла бы меня куда меньше его прихода. Лицо Элзевира стало чернее ночи, но бейлиф и клерк вмешательству постороннего ни в малейшей степени не удивились. Кто, как и к кому относится в нашей деревне, было им невдомек, а желание стать свидетелем момента, когда, согласно древней традиции, из свечи упадет булавка, показалось им со стороны мистера Мэскью не более чем естественным любопытством. Тем более что он, похоже, уже успел свести знакомство с бейлифом и теперь, игнорируя наше с Элзевиром недружелюбие, явно намеревался составить ему компанию за столом.

Едва он начал усаживаться, Элзевир выкрикнул:

– Вы не из тех, кого я хотел бы видеть у себя в доме. Мой вам совет поскорее повернуться к нему спиной. И уж за этот стол вы точно не сядете.

Ну да, ведь на этом самом столе лежало тело Дэвида. В подтверждение своих слов Элзевир с такой силой ударил кулаком по столешнице, что бейлиф подпрыгнул, а булавка чуть не вылетела из свечи.

– Ах, почтенные сэры! – потрясенно воскликнул мистер Бейлиф. – Давайте-ка без скандалов. Этот почтенный джентльмен магистрат и, больше того, даже в некотором роде мой друг.

Мэскью, все же поостерегшись сесть, встал подле бейлифа. В отличие от мистера Гленни, который в гневе бледнел, лицо у него покраснело от злости, и он пробормотал, что стоять ему столь же удобно, как и сидеть, что же до Блока, то он вскорости сам будет вынужден просить у него позволения здесь находиться.

Я еще продолжал гадать, что могло привести сюда Мэскью, когда явно впавший в нервозность бейлиф распорядился:

– Ну, мистер Клерк, так как булавке уж больше минуты не продержаться, повторите, что было сделано. Мне нужно как можно скорее завершить эту сделку и отправиться в Бридпорт, где меня ожидает еще множество других дел.

И клерк прочитал нараспев про собственность графства Корнуолл под названием «Герб Моунов», или постоялый двор, или таверну со всей примыкающей к ней землей и хозяйственными постройками, расположенные в приходе святого Себастьяна, Мунфлит, и выставленные в аренду сроком на пять лет, которая будет предоставлена Элзевиру Блоку по стоимости двенадцать фунтов в год, если кто-нибудь прежде, чем булавка выпадет из свечи, не предложит более высокую цену.

Сделать новое предложение было некому, и бейлиф сказал Элзевиру:

– Велите запрячь лошадей. Это мне сэкономит время. Булавка-то ведь через минуту уж выпадет.

Элзевир тут же распорядился по сему поводу, а затем мы начали в полном молчании ожидать, когда упадет булавка. Свеча успела уже прогореть до отметки, пламя даже спустилось чуть ниже ее, однако булавка не падала. Видимо, жир в том месте, где она была воткнута, оказался каким-то на удивление плотным и упорно не желал таять. Бейлиф нетерпеливо топнул ногой под столом, будто надеясь тем самым ускорить процесс, а следом из мистера Мэскью вырвалось тоненьким вкрадчивым голосом:

– Я предлагаю тринадцать фунтов в год за таверну.

Остальные начали пораженно оглядываться по сторонам, будто ища незамеченного дотоле еще одного претендента, который и сделал новую ставку. Мэскью-то определенно таверна была ни к чему. Заблуждались, как я полагаю, все, кроме Элзевира. Локти его были уперты в стол, лицо обхвачено с двух сторон ладонями, взгляд направлен в окно, на море. И он даже не повернулся к бейлифу или Мэскью, когда твердо произнес: