Может показаться, что уж военных никак не должно было так потрепать, но потрепало, потому что их не учили противостоять чему-то подобному.
– «Карамба-1» на связи, «Зоопарк», – нажал на тангенту рации старлей Грабов. – Поездом выдвигаемся на «Теплоту». Приём.
«Поездом» – условное обозначение «в полном составе», а «Теплота» – это остров Летний сад. Контры точно слушают эфир, поэтому пусть думают, что всё это значит.
«Это „Зоопарк“, „Карамба-4“, приняли», – сообщил динамик рации.
И мы пошли.
По Мытнинской набережной, мимо деревянного корабля.
– Как думаешь, можно свалить отсюда на этой штуке? – спросил у меня Илья.
– Это р̀естор̀ан, – вздохнул я устало. – Там можно только поесть, но уже несвежее.
– Ха-ха, – хохотнул Илья, после чего вытащил из кармана пачку сигарет. – Будешь?
– Спр̀ашиваешь, – усмехнулся я, принимая пачку и зажигалку.
Пересекли Биржевой мост. Удивительно было идти по проезжей части пешком. Брошенные тут автомобили были сдвинуты по сторонам, чтобы не мешали проезду бронетехники. На дороге валяются раздавленные гусеницами чемоданы, одежда, обувь – грустно видеть такое…
Прошли мимо здания Биржи.
– Голодай, чтоб они пир̀овали, – пробормотал я. – Голодай, чтоб в игре бир̀жевой, они совесть и честь пр̀одавали, чтоб глумились они над тобой…
– Чего говоришь? – не расслышал Илья.
– Да так, ничего, – ответил я, затягиваясь сигаретой.
Через дворцовый мост на дворцовую площадь, где находится Зимний, в котором Эрмитаж.
Правда, Зимний, судя по предупреждающим табличкам, ещё не освобождён от мертвецов. Полагаю, командование не увидело смысла зачищать общественное здание, где нет никаких условий для долговременного нахождения людей.
На дворцовой площади некогда был развёрнут палаточный лагерь для личного состава, обнесённый колючей проволокой и уставленный баррикадами. Отсюда оперативно отправляли группы для зачистки ключевых объектов и улиц, а потом, когда территорию севернее Мойки полностью зачистили, лагерь был разобран и заброшен.
– Бывал там? – спросил у меня Илья.
– Конечно, – ответил я.