Я еще раз оглядела себя с ног до головы и убедилась, что платье перестало являть миру свои метаморфозы. Изменился не только фасон. Сама ткань уплотнилась и стала лучше облегать тело, сузившись в талии и слегка расширяясь книзу, слегка потемнела и превратилась в серебристую. Нижняя кромка выглядела зигзагообразной. То же самое сверху: лямки расширились еще больше, перестали быть ровными и симметричными.

Интересно то, что, несмотря на «рваность», платье напоминало не лохмотья, а ультрасовременный наряд прямиком с модный показов: его края словно были сложены из фрагментов геометрических фигур.

Я вернулась за стол. В глазах присутствующих светилось неприкрытое восхищение. Конечно, похвала Тимериуса и потрясенные взгляды адресованы платью и его способности изменять цвет и фасон, но мне все равно стало неловко.

— Сейчас транс-форма слушается только меня, но скоро я перепрограммирую ее. Вся "начинка" находится здесь, — Никель вынул из коробки ремень и указал на большую пластину, спрятанную внутри пряжки.

— Значит, я смогу отдавать ей команды, как хочу выглядеть?

— Да. Вслух и мысленно, — на последнем слове Никель сбился. Моя способность отдавать команды мысленно вызывала у него большие сомнения.

Еще бы. Он ведь никогда в меня не верил.

— Но как ей это удается? — спросила я, стараясь не обращать внимания на зарождающееся раздражение.

Я прожила в Набиле несколько лет, но трансформация костюма казалась чем-то из области фантастики. Здешние ткани обладают кучей невероятных, с точки зрения землянина, свойств. Они очень прочные и практически не пачкаются. Одна вещь может согреть в холод и не дать запариться, если вдруг станет жарко. Но я никогда не видела, чтобы одежда вела себя так… самостоятельно.

— Хочешь знать принцип действия? Да брось, — Ник отмахнулся от меня. — Это слишком сложно, да и не нужно. Все, что тебе достаточно знать — я создал нечто особенное.

— Неправда! — взорвалась я. Вскочила, перегнулась через стол и хлопнула ладонью по столу рядом с Никелем. В ушах зазвенело от собственного крика. — Бред! Всю жизнь одно и то же! "Я гениален, а остальное тебе знать не обязательно!"

Надо сказать, я произвела впечатление. Впервые с момента возвращения я наорала на Никеля. Недовольство, чаще всего подавляемое, накапливаемое маленькими порциями наконец вырвалось наружу вспышкой неконтролируемой ярости. Никель отшатнулся, в его лице читалось удивление и смятение. Он перевел взгляд на мою руку, прижатую к столу.

Ударила я не так уж и сильно, но ладонь зудела, и, честное слово, этим ударом я смогла достучаться до Ника.

— Хватит! На этот раз хочу знать все.

Повторив это, я села, мне больше необязательно казаться выше, чем на самом деле. Голос и так звучал твердо и властно. Возникло ощущение, что я сумела одним рывком прорваться сквозь многочисленные слои одежды и взять Ника за живое.

Отринув маски и образы, которые он надевал на себя одну за другой, наотмашь отбросив недоговорки и ложь, я добралась до самой его сути. До настоящего Никеля. И клянусь, он тоже это почувствовал. И, как любой обычный мужчина, внезапно для себя почувствовавший над собой женскую власть, растерялся. В его облике отчетливо проступило глубинное, затаенное; что-то детское, смиренное и восторженное.

— Осторожнее, къерр. — подал голос Борк. — Это может быть опасно.

Секунда, и лицо Никеля прояснилось.

— Как я уже сказал, эта ткань особенная, хотя по виду ее не отличить от обычной, — на этот раз Никель тщательно подбирал слова, говорил медленно и с трудом. — Благодаря химическому составу она умеет образовывать новые связи и разрушать старые. И еще она очень умная. Вся пронизана нейронными сетями.

Он сглотнул и зажмурился; его передернуло. Затем он продолжил уже более нормальным тоном.