Я не разделяла его пессимизма.

— Зато я прекрасно помню сегодняшний сон, и готова пересказать его во всех подробностях.

— А ты готова поручиться, что все эти подробности действительно приснились тебе, а не были заботливо дорисованы воображением после пробуждения, дабы заполнить пропуски и несостыковки, свойственные снам? — атлант удивлял меня все больше. Он словно специально готовился к разговору, загрузив в свой нейроноситель различную информацию про странников и сновидения.

— Это был сон-образ, Тим, — сократив его имя, отчеканила я. — В нем не было пропусков и несостыковок.

— Ну так перескажи его, Варисса, — сказал Ник.

Он прижал ладонь к груди, затем отнял ее — снял яркую соринку с идеально чистой рубашки; поднес к глазам, растер. Между пальцами возникло голубое свечение, разгорающееся ярче и ярче. — И думай об Атлантисе, не выпускай его из головы.

Соринка превратилась в сиящий шар размером с апельсин. Он переливался всеми оттенками синего, ярко освещая ладонь и лицо Никеля.

— В близжайшие дни тебе нужно будет увидеть как можно больше снов-образов, а мне их тщательно проанализировать. Иначе нам придется воспользоваться твоим советом и поискать себе другого странника.

Ник подкинул шар в воздух, и тот по дуге перелетел разделяющее нас расстояние. Я поймала его. Это снова был Атлантис, только на это раз поверхность планеты беспокойно мерцала: океаны норовили поглотить крошечный клочок суши. Я сжала руку, и они заволновались еще больше; сопротивления не последовало, зато в кончиках пальцев появилось легкое покалывание.

Я невольно замерла в восхищении — имитация водного мира была непередаваемой.

Мне не требовалось думать об Атлантисе больше.

Он уже был во мне.

Если посмотреть внимательно, можно было различить серую пелену облаков, окутывающую голубой шар тончайшим слоем ваты. Вода тоже выглядела реалистично: ближе к земле отливала бирюзовым, а на глубине приобретала насыщенный синий цвет.

Пол качнулся под ногами, скрипя палубными досками, справа сбоку мелькнула проворная тень.

"Пирусы — морские птицы Атлантиса, ничем не напоминают чаек внешне, зато кричат похоже" — всплыла фраза в моей голове.

Я с трудом оторвала взгляд от Атлантиса, и положила голографическую модель на стол. Нейроноситель вел себя странно: выдавал мне не ту информацию и не тогда, когда нужно.

Остаток дня я провела, пересказывая свои сны, сегодняшний, а также предыдущий — в конце концов я имела о нем куда больше представления, чем вначале- скорее всего, просто нафантазировала, как и предположил Тимериус.

Мы два раза прерывались на еду. Освещение периодически менялось от ослепительного дневного света к почти полной тьме, в которой ярко светились начертанные Ником таблицы и схемы.

Казалось, Никелю никогда не надоест слушать мой рассказ. Раз за разом он просил повторить его, одновременно мучая бесконечными уточняющими вопросами и комментируя каждую новую деталь, вроде:

"Предположительно, ты видела во сне апокалипсис Атлантиса. Если отталкиваться от этого, нужно искать пейзаж, соответствующий территориям до потопа. Коттеджные поселки были характерны для западной части старого Основного континента… Но и на других континентах их хватало. Отметаем".