— Или сотен неоткрытых, — вставил Никель.

— … дыр они относятся, — продолжила я.

— Одиночки возникают спонтанно, они непохожи друг на друга, их не связывает ничего общего, — меня охватило вдохновение. — Но когда происходит соединение, сны начинают идти цепочкой. Они становятся еще более ясными, чем обычно, и продолжаются до тех пор, пока не наступает кульминация — самый важный, решающий сон о том, что будет ждать странников с той стороны дыры. Но без предшествующих ему снов он неполон и малоинформативен, понимаешь? Соединение — уже не просто туманное приглашение в другой мир, а настойчивый зов, требование явиться с уже проложенным маршрутом…

Я замолкла, переводя дыхание. Мужчины смотрели со странным выражением лиц, застигнутые врасплох моим внезапным красноречием. Вслед за ними, я почувствовала холод в груди и волнение.

Объясняя атланту процесс коммуникации странников с кротовыми норами, мне открылась важная деталь, Деталь, которую я не замечала, или отказывалась замечать все эти дни.

Я оказалась здесь не по прихоти Никеля. Не только по ней. И, как бы это не бесило, конкретно сейчас я должна быть здесь.

Маршрут уже проложен; нужно еще немного времени, чтобы он полностью открылся.

— Значит, ты увидела два похожих сна об Атлантисе за короткое время и решила, что это приглашение. То есть, соединение. Сколько других странников сейчас видит эти же самые сны? — спросил Тимериус.

Я наморщила лоб.

— Единицы. Алмазов действительно мало. Но кто-нибудь видит наверняка. Возникла новая дыра, и сейчас она зовет к себе всех, кто мог бы ее услышать. Так я думаю. А слова, что новый мир ждет исключительно МЕНЯ, просто байка — я выразительно поглядела на Ника. — Для привлечения туристов с Земли.

— Это может стать проблемой?

— Нет, — ответил Никель. Он немного оживился и выпрямился в кресле. — Без подтвержденного факта возникновения новой дыры и точной информации об ее местонахождении это сплошное блуждание в потемках. Какими бы реальными не казались сны-образы, это всего лишь сны; определить расположение кротовой норы по ним невозможно. И даже с ними это сложный процесс, в котором приходится расшифровывать символы и разгадывать загадки подсознания.

— Но ты сможешь их разгадать? — атлант смотрел на меня.

— Сомневаюсь, — с сожалением ответила я. Мне очень не хотелось его разочаровывать, особенно сейчас, когда в его взгляде проснулось нечто, похожее на уважение.

— Зато я смогу, — Никель встал и прошел вдоль зала, сложив руки на груди. — Для этого понадобится объем знаний, которыми не располагает ни один из странников, а также доступ к технологиям. И того и другого у меня предостаточно.

Он замолчал и остановился поодаль, спиной к нам. Даже в неясном свете чувствовалось, что он снова помрачнел. Ник стоял ровно, расправив широкие плечи, но фигура его как-то потемнела, будто вобрав в себя часть окружающего полумрака.

— К несчастью, для получения представления о полной картине местности нужно проанализировать каждый сон из цепочки. А тот, первый, уже потерян, — он обернулся и кинул в меня тяжелый взгляд, словно предлагая разубедить в обратном.

Я лишь поджала губы. Сон двухнедельной давности я, действительно, помнила очень смутно.

Не дождавшись ответа, Ник отвернулся.

— Сны быстро забываются, стираясь даже из долговременного отдела памяти, а для правильной интерпретации посланий важна каждая мелочь. Самая незначительная деталь может стать решающей.