– Да, – киваю я.

– Круто.

– Ну, как сказать… Вообще-то нет.

Ида изучающе смотрит на меня. Наверняка задумалась, что я имею в виду.

– Во всяком случае, у тебя есть брат, – говорит она. – Мне всегда хотелось, чтобы у меня был брат. – Она вздыхает: – Или сестра.

– Разве т-т-тебе ничего не надо в магазине?

– Нет, – отвечает она. – Я увидела, как вы подъезжаете, и зашла в лавку поздороваться.

– Ааа, – тяну я. – Ты всегда бродишь где-то поблизости?

Она пожимает плечами:

– Ага. Вообще-то да.

Я шагаю дальше и молчу. Мы думаем каждый о своём, пока не доходим до тропинки, ведущей к лодочному сараю. На этот раз я иду за ней. Красная постройка совсем развалилась. Краска отошла от стен. Ида садится на камень у воды, я опускаюсь рядом.

– Они никогда не спят, – говорит она. – Но к ним привыкаешь.

– К кому?

– К чайкам, конечно, – она кивает в сторону моря.

Стая кричащих белых птиц окружила лодку в центре фьорда.

– Чайка изображена даже на гербе нашей области. Видел его? – она горько усмехается. – А вот в городе всё иначе. Ботсвик всегда такой сонный. Не понимаю, почему его вообще называют городом. Это не город. Ничего похожего. Здесь вперёд движется только время.

– На самом деле Осло – единственный г-г-город в Норвегии.

– Слушай, я вот о чём подумала… – говорит она.

– Да?

– Твой диалект. У тебя его нет.