– Вы обещали отпустить его, ― сказал я.

– Это обещание я сдержу, а вот перстень он не получит.

– У нас его ещё нет, ― резонно заметил я. ― Глупо делить шкуру неубитого медведя.

– Как бы медведь сам не поделил наши шкуры, ― прореагировал на моё замечание Сарычев.

Я не знаю, кого майор подразумевал под медведем, но сказано это было с особенным чувством недоверия.

– Так ты с нами? ― опять поинтересовался Сарычев.

– Что будет с Полуяновым?

– Преспокойно уедет из страны, как я и обещал. Никто ему мешать не будет.

– А Карина?

Майор бросил на меня выразительный взгляд – мол, парень, это от тебя зависит; но ответил он по-другому, практически официально:

– У меня, как представителя правоохранительных органов, к ней вопросов нет. Захочет уехать с отцом – уедет, захочет остаться в Москве – тревожить не будем.

Я грустно усмехнулся, вспомнив свою фотографию и фотографию Сарычева под грозной кричащей надписью «Их разыскивает милиция». Слова Сарычева звучали подозрительно уверенно. Слишком уж убеждён был майор в том, что ему удастся выкрутиться из той неприятной истории, в которую он попал. Не успел ли он о чём-то договориться с Рыбаковым во время последней встречи? Почему-то я был абсолютно уверен, что связи дяди могли помочь племяннику одержать верх над Пахомовым и Бартли. Что могли попросить взамен? Загадочный перстень Соломона?..

– Так ты с нами? ― нетерпеливо, немного повысив голос, повторил вопрос Сарычев и бросил через плечо тревожный взгляд на пустую гостиную.

– Да…

Я нашёл Карину в её комнате. Она была одна, стояла у окна, задумчиво смотря куда-то вдаль. Я подошёл к ней и тихонько обнял за плечи. Она улыбнулась и, ласково накрыв мои пальцы своей ладошкой, склонила голову на мою руку. Я прижался к ней, вдохнув волшебный, одурманивающий запах её волос, отливающих удивительным и притягательным блеском.

– Завтра всё закончится, ― сказал я.

– Нет, ― тихо и твёрдо ответила она и поспешно повернулась ко мне лицом. ― Завтра у нас всё только начнётся.

Её широко открытые, трогательно блестящие глаза светились как-то по-особенному добро и нежно. Я никогда раньше не видел её такой счастливой и даже слегка смутился.

– Руся, я должна тебе сказать, ― медленно проговорила она, сделав паузу. ― Я беременна.

Во мне что-то взорвалось. Я оглох, я остолбенел, не в силах не то что толком разобраться в охвативших меня противоречивых чувствах, но даже двинуться с места и отвести свой ошеломлённый взгляд от Карины. Как? Она беременна. Но неужели?.. Но ведь это вполне могло быть, начал я осознавать простую истину… Карина бережно взяла мои руки в свои ладони и, чувствуя моё напряжение, попыталась успокоить меня: