– Я открою дверь, – сказала она тонким, пронзительным голосом.

– Постой. – Уокер затянул бандаж, затем потрепал мужчину по плечу: – Арни, ты не против, если мы тебя отсюда выведем? Тебе помыться надо.

Пациент что-то ответил, но Джен не разобрала его слов. Когда Уокер кивнул ей, она медленно открыла дверь, жестом давая понять, чтобы все оставались в холле.

Там стояла мисс Дозье с двумя офицерами полиции, низкорослый худой мужчина в перепачканной кровью рубашке – очевидно, тот самый пострадавший волонтер, – женщина, чья именная табличка сообщала о том, что она врач, и пожарные из третьего отделения. К ним уже успел присоединиться капитан Йервуд.

Арни все еще находился в позе зародыша. Уокер дал знак Шепу и Фэррису, чтобы они зашли, объяснив пациенту, что теперь им займутся эти люди. Арни смотрел на них, ничего не отвечая. Они помогли ему встать и повели к выходу.

Уокер вышел из подсобки:

– Кто-нибудь знает, кто он?

– Я говорила с сотрудницей «Гриффин мемориал». – Мисс Дозье назвала больницу в Оклахома-Сити, где лечили душевнобольных бездомных. – Он отказался принимать лекарства. Наш врач уже начала процедуру перевода Арни обратно к ним.

Джен хорошо знала, с какими проблемами сталкиваются душевнобольные, не принимающие необходимых лекарств. К сожалению, даже слишком хорошо. Принимаешь их, и чувствуешь себя хорошо. Не принимаешь, и причиняешь боль себе и тем, кого любишь.

После того как Джен и Уокера опросили полицейские, они зашли в кабинет директора. Та отказалась выдвигать обвинения, пояснив, что душевнобольные не должны бояться приходить сюда. И хотя раненый волонтер также решил не выдвигать обвинений, у офицеров не оставалось выбора, кроме как арестовать Арни за вооруженное нападение и увести его с собой. Покинув приют, они отправили его в тюрьму временного содержания для душевнобольных.

Мисс Дозье проводила пожарных до выхода.

– Спасибо вам большое. – Она пожала руки Уокеру и Джен, затем обвела глазами остальных. – Всем вам. Не знаю, что бы я без вас делала. Меня бы он туда не впустил.

– Не за что, – ответили все.

По дороге в часть Джен казалось, будто она ступает по толстому ватному полу. В воздухе стояла духота. Все краски потускнели, а звуки казались приглушенными. И в то же время по венам ее пульсировал адреналин, вызывая еле заметную дрожь.

Вернувшись в пожарную часть, Джен стала думать об Уокере и о том, как он действовал. Спокойно, уравновешенно… И одна мысль вновь и вновь приходила ей на ум. Он рисковал жизнью, помогая склонному к насилию бездомному человеку.

К тому моменту Уокер еще не знал, что мужчина склонен к насилию по причине болезни, а не из хулиганских побуждений. Арни напал с ножом на волонтера и пытался ранить его. Он опасен, вне зависимости от причины.

С какой стати Уокер помогал бы такому человеку, если он убийца-мститель? Спасать одного бездомного, вооруженного ножом, чтобы позже убить другого? Не совсем логично. Он не колеблясь хотел войти туда один – мысль, от которой ей до сих пор становилось не по себе.

Он мог пострадать. Мог быть убит. Осознание этого заново подстегнуло унявшийся было адреналин. Джен поняла, что теряет контроль над собой.

Она старалась держать себя в руках, пройдя за остальными в кухню, и встав поодаль от всей группы, окружившей обеденный стол. Кое-кто продолжал расспрашивать Уокера о поведении пациента, интересуясь, был ли мужчина накачан наркотиками или он действительно душевнобольной.

Почему все просто не могли заткнуться? Джен пришлось жить с душевнобольным, и она прекрасно знала все симптомы, такие, как переменчивость настроения и расстройство личности.