За каждой историей одиночества есть одна всеобъемлющая тема. Очень долгое время темой моей истории было я никому не нравлюсь.

Все началось в первый день учебы в средних классах школы. Пока все собирались, моя мама подошла к мальчику, стоявшему передо мной, и попросила его быть моим другом. Тогда мне стало неловко, и я подумал: «Мне 13 лет. Я и сам умею заводить друзей, мама!» Но в то же время я чувствовал, что со мной что-то не так, если нужно, чтобы мне помогала найти друзей мама.

У мамы были разумные основания вести себя именно так. Накануне вечером я расплакался у нее на глазах, и она растерялась. Я не плакал перед тем, как пойти в детский сад или перед началом учебы в младших классах, и я не знаю, что нашло на меня в тот раз. Прежде я никогда не был в лагере, не уезжал из дома, и мне, наверное, было очень страшно, потому что еще до начала учебы все новые ученики должны были провести три дня в лагере, чтобы познакомиться и передружиться. Новая обстановка пугала меня, но еще больше страха, видимо, вызывала необходимость жить вместе с незнакомыми людьми.

После лагеря я чувствовал, что так и не стал своим. Многие из моих одноклассников вместе учились в младших классах, так что они уже были знакомы друг с другом. Хотя и у меня тут был знакомый из прежней школы, мы не были так уж близки, и мне стало одиноко, когда я увидел, что он быстро собрал вокруг себя компанию, в которую я не вошел. Я тоже успел подружиться с двумя ребятами, которые ни с кем раньше не были знакомы. Одним из них был Джеймс, но вы уже знаете, чем закончилась наша дружба. Проблема с друзьями была самой острой эти четыре года средней школы, и особенно сложно было в первый год.

Моя первая классная руководительница разбила нас на пары на основании имен, и мы выполняли большинство заданий в паре. Было бы здорово, если бы мы ладили, но этого не случилось. Мы должны были строиться и идти парами, переходя из одного кабинета в другой. Но иногда, когда класс шел в другой кабинет, мой напарник перебегал в конец колонны и оставлял впереди меня одного. Мало того что мой партнер не хотел идти со мной в паре, он часто заставлял другого ученика поменяться с ним местами. Всякий раз, когда они ругались из-за этого, я чувствовал себя таким ненужным и задавался вопросом:

В конце концов, после нескольких неприятных случаев подобного рода в школе я сделал вывод, что никому не нравлюсь и что никто не хочет со мной дружить. Я думал, что для других людей я слишком скучный. Каждый раз, когда наш класс отправлялся на экскурсию, я забирался в автобус одним из первых. Я не хотел подсаживаться к другому ученику и вынуждать его со мной разговаривать. Я всегда позволял другим «выбирать», захотят они со мной сидеть или нет.

Мне было одиноко и не с кем поделиться своими чувствами, и я писал о них на клочках бумаги, а потом закапывал их в землю. Я скучал по друзьям из начальной школы, но у меня не было номеров их телефонов. В то время не было ни соцсетей, ни мобильных телефонов, и, кроме того, я думал, что они уже забыли обо мне и обзавелись новыми друзьями. С родными я своими трудностями тоже не делился, потому что не хотел, чтобы они обо мне беспокоились. Я сказал отцу, что хотел бы перейти в другую школу, но он отказал мне в этой просьбе и ни о чем не стал расспрашивать. Следующие четыре года я просто делал вид, что в школе все в порядке, тогда как на самом деле я не мог дождаться, когда окончу ее и уйду.

К счастью, в старших классах и далее у меня были более приятные одноклассники и друзья. Но даже если они были со мной милы, я все так же был убежден, что никому не нравлюсь. Если вы читали мою книгу «Опустошите свою чашу» (Empty Your Cup), вы уже знаете, что такое положение сохранялось до тех пор, как я не начал работать, когда у меня случился срыв в офисном туалете и я принял решение как-то поднять свою самооценку. С тех пор как я освободился от ограничивающих убеждений, поток критики в моей голове значительно уменьшился.

Если наши интерпретации событий прошлого представить как кирпичи или строительные блоки, наша система убеждений будет подобна клею или цементу, который не дает истории эго развалиться. Наше восприятие отдельного события может сильно нас ранить. Но формирует убеждения и удерживает нас в вечной петле одиночества сходное восприятие многочисленных событий. Если вы продолжаете рассказывать себе одну и ту же историю, ваш разум вскоре поверит в ее истинность, вне зависимости от того, насколько она правдива.

Когда убеждение сформировано и вывод сделан, разум начинает находить все больше доказательств, чтобы подкрепить это убеждение и усилить его. При этом наш разум игнорирует все доказательства, противоречащие этому убеждению. Чаще всего разум искажает и преувеличивает факты реальности, чтобы подогнать их под существующее убеждение. Наш разум – очень эффективная система. Он не тратит лишних усилий и времени на то, чтобы заново изучить схожие события, после того как вывод сделан. Вместо этого он концентрируется на новых сценариях, по которым пока не было сделано никаких выводов. Наша интерпретация событий становится автоматической. Такое толкование не учитывает конкретную ситуацию, мы не анализируем ее. Проблема тут в том, что большинство наших убеждений сформировались, когда мы были юными и впечатлительными, и, скорее всего, имели место неверные толкования. Многие из нас все еще тащат с собой детские убеждения, которые не слишком полезны для нас во взрослой жизни.

Более того: ваши убеждения определяют ваши поступки, которые, в свою очередь, еще больше укрепляют ваши убеждения. Если вы поверили в то, что люди не хотят с вами общаться, разве вы не станете уходить в себя и держать их на расстоянии? Как можно сблизиться с кем-то и выстроить с ним доверительные отношения, если вы думаете, что не нравитесь этому человеку? Даже если он дружелюбен, вы станете сомневаться в его искренности и намерениях.

Наши убеждения формирует мозг, а все, что создает мозг, можно пересоздать заново. Мы можем изменить свои убеждения или выбрать новый образ мыслей. Однако большинство из нас этого не делают, поскольку мы настолько верим в историю эго, что не способны увидеть никакой другой точки зрения. Мы готовы скорее защищать свои убеждения, чем подвергать их сомнению. Кроме того, убеждения не так-то легко определить. Каждый день наш разум рождает множество мыслей, большинство из них возникают автоматически. Не имея достаточной осознанности, мы можем и не подозревать, в чем сами себя убеждаем. А еще наши убеждения далеко не всегда сформулированы словами. Они могут принимать форму зрительных образов; иногда у нас просто есть ощущение, что нечто для нас верно. Например, на уровне интеллекта вы можете знать, что ваши близкие вас очень любят, но при этом вы все равно сомневаетесь, чувствуете себя нелюбимым и страдаете от одиночества.

Наши убеждения дают толчок мыслям, которые возбуждают в нас определенные чувства. Чтобы прекратить застревать в своем чувстве одиночества, мы должны выявить эти убеждения и сменить привычный нам образ мыслей.

Моя четвертая книга «Привычное недоверие» (The Disbelief Habit) посвящена тому, как побороть привычку себя критиковать. В этой книге есть глава об убеждениях, касающихся самооценки. Низкая самооценка и негативное представление о самом себе также могут приводить к тому, что мы страдаем от одиночества. Однако здесь я сосредоточусь только на тех убеждениях, которые вызывают чувство одиночества. Эти убеждения обычно связаны с тем, как мы воспринимаем свои отношения и как, по нашему мнению, нас воспринимают окружающие.

Есть несколько способов добраться до своих скрытых убеждений. Всякий раз, когда вам одиноко, первым делом спросите себя:

Любовь течет естественным потоком, когда психологические барьеры отсутствуют. Если вы не чувствуете любви, в ваших убеждениях должно быть что-то, вызывающее это отчуждение. Это может быть убеждение о самом себе или о ком-то другом. Это может быть убеждение, которое мешает вам получать или дарить любовь. Убеждение также может касаться каких-то условий, которым вы, по вашему мнению, должны обязательно соответствовать, прежде чем стать достойным любви.