– Лора, клянусь жизнью моей матери. Я пытался. Я боролся. Я старался себя убедить, что ты всего лишь человек и что ты ничего для меня не значишь. Но проиграл. Себе же проиграл. Своему фантому. Смешно, правда? Я думал, что хочу просто жить, но не сразу понял, что только с тобой я жив как никогда раньше.
Он умолк, тяжело дыша.
– Я знаю, что виноват перед тобой. Многое должно было быть по-иному. Могу я надеяться, что ты меня простишь? Что останешься со мной?
– Ох, Эрис, – выдохнула я потрясенно, – не надо…
– Нет, надо, – гневно сказал он, сверкнув глазами, – никто больше не посмеет тебя обидеть! И я придумаю, как быть с братом, как обойти клятву и ее силу. Чтобы мы могли просто жить. Но это, только если ты меня простишь и согласишься быть рядом.
Он умолк, сверля меня взглядом. Ждал ответа.
Я же…
Я простила. Наверное, еще раньше простила.
Но как же побег? Как же Солья? Как же все?!
– Нам не дадут здесь жить хорошо, – растерянно пробормотала я.
Ох, не то нужно было говорить! Но ничего иного в голову не пришло.
– Я сделаю так, что дадут, – уверенно ответил Эрис. – Самое главное – это ты. И сегодня, на балу, после того как его величество пыжился и доказывал собственное превосходство, мне показалось, что мое положение небезнадежно, что у нас еще все может быть хорошо – так, как должно, так, как ты достойна.
– А как я достойна?
Он улыбнулся. Мы все еще касались друг друга лбами, сидя совершенно обнаженные на кровати.
– Ты лучше всех, Лора. Женщина, которую я люблю, получит все.
Почему-то меня начало знобить. Что же теперь? Я могла сбежать с Сольей, а могла остаться с человеком… нет, с шедом, который наконец сообразил, что не нужно бороться с собой. Но что я сама чувствовала по отношению к нему?
Заглядывать в собственное сердце было страшно, но все же отважилась – одним глазком.
Не знаю, что это было за чувство, но уж точно не равнодушие.
– Позволь мне любить тебя, – прошептал Эрис, – так, как правильно. Так, как надо было с самого начала.
– А как надо было? – горько спросила я. – Без этой твоей заморозки?