— А соху-то нам уже починили, — сказала она, поспешно спускаясь с крыльца.

— Значит, я не к сроку, — ответил Захар, намереваясь вернуться к калитке.

— Почему же не к сроку? Побудь немного, сейчас мама придет, — заторопилась Дуняша, чтобы удержать его.

— Да ведь нужды-то во мне больше нет?

— Мама, может быть, еще что-нибудь попросит тебя помочь. У нас вон дверь в конюшне совсем расслабла…

Она повела показывать дверь. Захар шел за ней, невольно поглядывая на ее босые ноги. Она повернулась к нему и, засмеявшись, пошла быстрее.

— Чему ты смеешься? — спросил он недовольно.

— Уж и посмеяться нельзя, какой ты сурьезный, — сказала она, останавливаясь перед конюшней. — Вота дверь-то.

Пока Захар возился с дверью, Дуняша с каким-то шитьем подсела недалеко от него, время от времени поглядывая в его сторону. Однако Захару ни разу не удалось поймать быстрого взгляда ее зеленоватых глаз. Когда он оглядывался, она низко склонялась над шитьем. Захару казалось, что она все улыбается.

— Ты что вчера вечером не был на гулянье? — спросила она, не поднимая головы. — Знаешь, как весело было.

— То-то ты и сейчас улыбаешься.

— Где это я улыбаюсь? Только всего раз и засмеялась. А ты-то с чего такой сурьезный? Слова от тебя к не добьешься, знай себе молчишь.

— Чего же мне говорить?

— Необходительный ты, Захар. Другие парни какие разговорчивые.

— Вроде Кольки Лабыря?

— Ну уж и сказал, такой охальник. И совсем он мне не нравится.

— А какие же тебе нравятся?

— Которые больше помалкивают.

— Вот я и молчу, — буркнул Захар.

— Чтобы мне понравиться?!