– Кто же этого не хочет, Болога?.. И я, как ты знаешь, меньше всех хочу умереть. Я же ради жизни своей пошел даже на... Да что там церемониться, на явное предательство... Я знаю, ты меня осуждаешь, и, конечно, прав... Но так оно было!.. А сейчас мне кажется, что мертвые счастливее живых, им уже не больно, у них нет укоров совести... Завидую мертвым!..

Апостол его не слушал, точнее, не слышал; спокойный и уверенный тон капитана уже не задевал сознания. И, как бы желая утвердиться в чем-то своем, продуманном, Апостол спросил:

– А ты уверен, что нас переводят?..

Капитан на мгновение задумался, прервав свои рассуждения, и твердо ответил:

– Совершенно уверен. Сменная дивизия уже в пути. Со дня на день прибудет. Ну, недельку, может, мы еще покантуемся, а там – в Трансильванию...

Болога посмотрел на него таким жалобным и затравленным взглядом, что Клапка опять испуганно умолк, опустил глаза, будто его ни с того ни с сего заинтересовали грязные, давно не чищенные ботинки. Руки, лежащие на коленях, слегка подрагивали. Апостол помедлил и опять зашагал из угла в угол; несколько раз он останавливался, сжимал ладонями виски, словно у него разболелась голова, и снова начинал метаться по землянке. Прошло минуты две, а может, и больше.

– Слушай... капитан... – сказал вдруг Апостол, остановившись перед Клапкой. – Ты мне должен помочь!.. Больше мне обратиться не к кому. Похлопочи за меня, подай рапорт, чтобы меня перевели куда-нибудь... куда угодно, лишь бы... Ты понимаешь?.. Сделай доброе дело!..

Клапка онемел, вытаращив свои выпуклые темные глаза.

– Придумай какую-нибудь причину... Не могу же я воевать против своих... – продолжал уговаривать Апостол. – Я согласен на все... любой фронт, итальянский... хоть к черту на рога... Только не... Умоляю!.. Иначе мне хана... И я, трижды герой, погибну ни за понюшку!.. Для меня отправка туда – верная смерть... А я хочу еще пожить...

Апостол с размаху уселся на топчан и закрыл лицо руками. Клапке почудилось, что плечи у него вздрагивают и он плачет. Растерявшись, он и сам готов был заплакать. Он сделал несколько глотательных движений, пытаясь вымолвить хоть слово, но не мог... Махнув рукой, он отвернулся, и на глазах у него и в самом деле появились слезы.

В мрачной, сырой землянке стало еще печальней. По стенам отплясывали причудливые блики свечи.

Апостол, казалось, успокоился, хотя продолжал сидеть, закрыв лицо руками.

– Вот и хорошо, что поостыл, – ласково произнес капитан. – А теперь давай трезво обдумаем ситуацию... В конце концов, мы мыслящие существа, хотя и солдаты... Это я к тому, что недавно в штабе генерал заявил, мол, солдату думать не полагается... Мы несколько отступим от этого замечательного правила, пошевелим мозгами... Прежде всего не надо пороть горячку... А теперь сам подумай, Болога, могу ли я тебе помочь? Я чех... А для начальства все чехи потенциальные предатели и дезертиры. Мое заступничество только испортит дело. Думаешь, зря у нас за спиной установлены пулеметы? Они призваны поднимать наш боевой дух!.. Кончится тем, что нас обоих возьмут на заметку. Печально, но факт... Чех. да еще с подмоченной репутацией, берется хлопотать за румына! Это уже само по себе подозрительно... Я и не знаю, кто в таком деле мог бы тебе помочь, разве что генерал Карг, если бы, конечно, он был человеком, а не... солдафоном... Вот так-то, дружище...

Болога слушал рассеянно, но при последних словах Клапки он встрепенулся.

– А ведь верно, обращусь к генералу...

Клапка вскочил с места как ужаленный, испуганно выглянул из блиндажа, словно генерал мог стоять там снаружи и подслушивать их разговор.

– Ты что, спятил? Ёй-богу, спятил!.. Послушай только, что ты говоришь... К генералу!.. Да он тебя и слушать не станет! Ты, что генерала Карга не знаешь?.. Он тебя сразу отдаст под трибунал!..

– Ну и пусть! А что мне еще остается! Пойти на подлость? Даже не пытаться ничего изменить? Так, что ли? – яростно накинулся Апостол на капитана и даже скрипнул зубами.

– Поостынь, приятель, вот тебе мой совет, – стал его опять успокаивать капитан. – Не лезь на рожон! Я тебя старше, опытнее, больше повидал... На войне лучшая тактика – выжидание. Положись на волю случая. Оберегала же тебя до сих пор судьба, авось и дальше не оставит... Два с лишним года около тебя кругами ходила смерть и ведь не задела своей косой?.. Искушать судьбу нельзя, она этого не любит... Она и сама знает, как человека уберечь...

– Но у меня предчувствие! Интуиция! Там меня ждет верная смерть! – печально и убежденно сказал Апостол. – Поверь, до сих пор предчувствие меня не обманывало... мне каюк...