– Дак… А тогда… – Трофим мялся, никак не решаясь спросить. Командир поощрительно кивнул головой – рожай, мол! – и тот выпалил наконец: – А чего ж мы тогда этот костер-то пожгли? Тоже дрова!
Краснов внутренне вздохнул с облегчением. Вопрос был нормальный, на него ответить не составляло труда. А то этот придурок Трофим иногда такое откалывал… Его куриным мозгам каждый начальник казался всезнающим, и порою он загонял командира просто в тупик. Чтобы не опозориться в глазах подчиненных, приходилось идти на такие хитрости и такое вранье, что у самого просто дух заходился. А как же иначе? Хорошо, весь отряд не намного умнее Трофимки. Однако Краснову часто казалось, что боец Цыкунов при его ответах частенько прячет улыбку. Грамотный, сволочь, книгочей городской… Надо от него при удобном случае избавляться. Да и от Трофима бы тоже. Не понимает, вахлак деревенский, о чем спрашивать можно, а о чем полезней молчать.
– Тоже дрова, говоришь? – командир прищурился, вынул цигарку. Тут же с горящею головней подскочил Мишаня, дал прикурить. Вот Мишаня – умница! Лишнего не сболтнет, всегда под рукой, расторопен. Видно, что умен, не глупей Цыкунова, однако же за спиной не хихикает. Далеко пойдет парень! Вот вернемся, надо отметить перед начальством.
– Дрова, да не те, – бойцы, услыхав разговор, подтянулись поближе, сгрудились рядом, заслонясь рукавами от жара костра. – Эти иконы, товарищи – идейно вредная вещь! Веками они человеку на душу давили, диктовали, как жить и что делать. На них слез и крови не меньше, чем на Деникине! А простой человек, вот те же сосновские, вреда их понять не хотят. Видали толпу вчера возле церкви? Кто нам «ура» закричал? Кто помог? Одни активисты, а их на все село пять человек. Да эти темные люди мигом всю церковную утварь по подпольям растащат, схоронят в клетях, а может, кое-что схоронили уже. Не хотят они на свободу. Любят свое ярмо. И наша задача их на свободу эту хоть волоком, но вести. И сметать на пути все, что свободе, равенству, братству мешает. Вот хоть эти иконы… А ты говоришь, те же дрова!
Бойцы рассмеялись, кто-то по-дружески пихнул Трофима под зад. Краснов оглянулся на Цыкунова. Тот улыбался вместе со всеми, но улыбка была какая-то грустная.
Глава 3
– Андрюха, привет! Сколько лет, сколько зим! Здравствуйте, баба Вера!
По сеням прогремели шаги, и в дом ввалились Толька и Мишка – закадычные друзья ушедшего детства. Андрей вскочил и кинулся обниматься, а Вера Ивановна живо выставила на стол еще две тарелки.
Если б Андрей встретил ребят просто на улице, он их бы, наверное, не узнал. За минувшие годы друзья, как и он сам, здорово изменились. Толян, и раньше довольно рослый, вытянулся еще. Лишний жирок, по поводу которого в детстве он сильно комплексовал, куда-то исчез. Теперь это был спортивного вида мускулистый мужчина, коротко стриженый, с внимательным взглядом.
– Да, – подумал Андрей, – важный доктор вышел из Толика. Таких больные должны уважать и любить, старушки особенно.
Мишка ростом и статью остался прежний – жилистый, худой, невысокий. В детстве его дразнили «мальцом», он здорово обижался, лез в драку. Но так мальцом и остался. Только лицо стало другое. Какое-то строгое, сосредоточенное, несколько отрешенное. Словно думал он постоянно о чем-то своем. Сейчас на губах его играла застенчивая улыбка, а глаза оставались растерянны и печальны.
После шумных приветствий и обмена самыми насущными новостями друзья присели к столу. Вообще-то вначале они застеснялись, но баба Вера решительно затолкала их в кухню. На Божий свет появились какие-то немыслимые соленья, а следом, в красивой бутылке, удивительный напиток, который умела делать одна только Вера Ивановна…
Беседа растянулась на пару часов – благо, и у Миши, и у Толика был выходной. Поговорили, казалось бы, обо всем – десятка лет словно не было. Если вначале Андрей замечал, что ребята стали немножко чужими, да и он для них уже не прежний Андрюшка – ушастик, то вскоре всякая принужденность исчезла. За столом сидели все те же неразлучные кореша, что когда-то вместе гоняли в футбол, рыбачили, лазили по садам и носились по лесу.
– Ну, баба Вера, – наконец поднялся с табуретки Толян, – надоели мы вам. Пора и честь знать, пока все не съели. Спасибо за угощенье, только Андрюху мы у вас заберем. Не все вам, нам тоже хочется! Айда, ребята, по местам боевой славы пройдемся. Я уже сто лет не был даже на речке, хотя вот она, в двух шагах. А ты, Миха, давно не купался?
– Да порядочно, – ответил Миша, тоже вставая. – Ну, пошли, погуляем.
– На обед приходите! – пригласила Вера Ивановна.
– Ну нет, раньше ужина не дождетесь!
***
Город, и правда, изменился не много. Он как был, так и остался в основном деревянным, одноэтажным. Только в самом центре да по разраставшимся когда-то окраинам стояли пятиэтажки, а так все сплошь – частный сектор. Кое-где на улицах стояли водоразборные колонки – значит, и водопровод был еще не у всех. Зато машин стало больше. Пробок, как Москва или Питер, городок, конечно, не знал, но перейти улицу, как когда-то, даже не глядя по сторонам, стало опасно. Ну что же, автомобиль, как известно, не роскошь, а средство передвижения, вот все и стараются двигаться как можно роскошней… Асфальт, правда, для такого движения жидковат.
Друзья поболтались по городу пару часов, вспоминая свои детские подвиги. Долго стояли на пустыре, где теперь гоняли мяч другие мальчишки. Посидели у речки, побросали камешки в ее заросшую ряскою воду. Там, где когда-то было чисто и глубоко, поднимала желтый хребет песчаная отмель. А может, тут она и была? Просто в десять лет запросы не такие, как в тридцать.