— Успокойся, дружок. Ну любила я его, но ты сумел сделать так, чтобы я обо всем забыла. Да и не изменит Форбен своему долгу ни ради богатства, ни ради меня. Хотя вот это жаль, мы могли бы объединиться с ним, и все стало бы куда проще, ведь, насколько я помню из уроков географии, Мексика очень далеко отсюда. Нам нужен будет корабль, чтобы добраться туда и чтобы вернуться назад с нашей добычей.

— Это дело можно уладить, — сказал Корнель. — Я знаю в Дюнкерке таверну, где собираются лихие и не слишком щепетильные корсары. Надеюсь, Клемент Корк, один из моих друзей детства, захочет отправиться в путь за приключениями. Даже не надеюсь — готов об заклад побиться!

— Вот и расчудесно! — воскликнула Мери, и мысли в ее голове закрутились с сумасшедшей скоростью.

— У тебя уже сложился план действий? — спросил Корнель, наблюдая за тем, как выражение лица девушки меняется от задумчивого к довольному.

— Хм… Тобиас Рид говорил еще о карте, которой владеет и на которой обозначено место, где спрятаны сокровища. Без нее нам ничего не найти. И первое, что мне пришло в голову: надо, опережая их, помчаться к дядьке кузнеца, украсть у него второй кулон-«глаз»… ну и так далее. А вот теперь я думаю, что лучше бы и мне и тебе побыть в тени. Потому как, если кого-то из нас сцапают, нам будет трудно оправдаться, верно?

— И что ты предлагаешь? — спросил Корнель, в груди которого ощущение счастья росло и росло по мере того, как оживали на глазах самые главные таланты Мери и как все более тесным становилось его с ней союзничество.

— А вот что. Предоставим Ридам сделать всю грязную работу. Они лучше нас сумеют добыть второй нефритовый «глаз». А поскольку нам нужна еще и карта, которой Тобиас хвалился, значит, надо будет все сразу и забрать у него в Сен-Жермене. То есть мне надо будет забрать, — уточнила Мери. — Я в состоянии самостоятельно уладить свои дела. И — уж поверь — только и ждала, случая с этим гадом поквитаться. Ты тем временем разведаешь обстановку в Дюнкерке и сторгуешься с этим капитаном Корком. Ну а я, закончив тут все, приеду к тебе.

Корнель кивнул в знак согласия.

— Ну, Мери Рид, — проговорил он, — наконец-то я вижу тебя такой, какой люблю!

— Ты меня любишь?

Вот тут Корнель сильно пожалел, что в этом кабачке нельзя схватить ее в объятия… Он только еще ниже наклонился над столом, прошептал:

— Гораздо сильнее, чем ты себе можешь вообразить! — и, улыбнувшись, выпрямился.

Прямо настоящий обольститель!

Мери долго всматривалась в его лицо… А она? Она тоже так его любит? Нет, этого она не могла бы утверждать. Она бесконечно дорожит им, но разве это любовь? Сесили рассказывала о громадной волне, которая поднимается изнутри и всю тебя затапливает, а когда отступает — остается пустыня… Нет, совсем не похоже на то, что Мери чувствует, совсем… Правда, ей кажется, что с Корнелем они куда ближе и что она к нему привязана куда сильнее, чем к Форбену или к Эмме. Ей ужасно нравится его пылкость, ей нравится, какой он неистовый и одновременно нежный, искренний, понимающий…

— Ладно, пошли, — сказала она, поднимаясь из-за стола: пора было прекращать мечтания, и потом уж слишком она сейчас разохотилась до ласки, обещанной взглядом любовника. Не время!

Какая разница, на чем основано ее чувство к Корнелю, что бы это ни было — этого вполне достаточно, чтобы предвидеть: рядом с ним ее ожидает чудесное будущее!