Стоило карете Эммы де Мортфонтен скрыться за углом улицы, Клод де Форбен припустил к дому Корнеля. Колотил в ставни, пока ему не открыли. Корнель нахмурился, узнав в человеке, сунувшем ему в нос фонарь, своего капитана.

— Мне необходимо поговорить с Мери! — без всяких предисловий объявил тот.

— Мери? Она еще не вернулась!

— Одевайся, пойдем ее искать!

Корнель не заставил просить себя дважды. По тону капитана он сразу понял, что дело у него неотложное и отсрочка опасна.

Мери долго бродила по улицам, как воришка, надеющийся стянуть где-нибудь кошелек. Хмурое лицо, шпага, болтающаяся на боку, но готовая в любой момент вступить в дело, — все это заставляло разбойников и бандитов считать ее одной из своих и не предпринимать никаких решительных действий. Два или три раза она укрывалась в темном уголке, чтобы пропустить солдат, патрулирующих ночью город.

Значит, и Корнель ее предал. Он пытался помешать ей пойти к Форбену, то есть знал… Ну и что ей думать об увиденном? Форбен соврал, что едва знает Эмму де Мортфонтен, — она его любовница. Одна из многих!.. Но как бы ни было противно все, что она вынуждена признать, не это волновало Мери больше всего, Форбен ведь не скрывал от нее склонности к красивым женщинам, особенно — замужним. Так вот: их встреча, их свидание в его доме — случайность или они договорились заранее?

Мери призналась Форбену, что хотела бы возобновить отношения с Эммой. А он еще отговаривал, убеждал, что от этого будет вреда больше, чем пользы. Говорил ли он тогда искренне? Чего бравый капитан боялся на самом деле? Потерять Эмму или ее, Мери? Или попросту не хотел попасть в капкан, расставленный, как ему казалось, Мери, уже чувствуя привязанность к ней? Хотел таким ловким способом от нее освободиться?

Вопросов было много, ответов — ни одного. Мери ощущала, как ею овладевает холодная ярость. Если следовать логике, все не просто возможно, но совершенно очевидно, однако почему-то ей не удавалось в это поверить. Форбен — натура цельная, он человек увлекающийся, импульсивный, у него, как у всех на свете, свои достоинства и свои недостатки, но представить себе его расчетливым, двуличным и лживым… нет, такого представить себе она не могла!

С неба посыпался холодный мелкий дождик, и Мери спряталась под каким-то навесом, села на тротуар. Веки ее отяжелели, она потуже завернулась в черный плащ и, уложив голову на ледяной и мокрый камень у стены дома, уснула — так легче забыть… забыться…

На рассвете, когда небо стало светлеть, она проснулась. Скоро будет совсем светло! Все тело затекло в неудобной позе, Мери потянулась и — решила уладить это дело. Если Форбен откажется-таки на ней жениться, что ж, она его бросит. Эмма совсем еще недавно доказывала, что в мире хватает мужчин, годных в любовники, и что среди них она легко вычислит простака, который полюбит ее по-настоящему и вытащит из этой нищеты, этого убожества, которое преследует ее на каждом шагу. О том, чтобы вернуться на работу к Эмме, не может быть и речи: пребывание на «Жемчужине» подтвердило, что Мери не нуждается ни в чьей помощи, устраивая свою судьбу, и еще меньше ей хочется находиться в тени мадам де Мортфонтен, а ничего другого та, собственно, ей и не предлагала… Рядом с Эммой не имеет права засиять никакое другое солнце!

Уже вовсю пели петухи, когда Мери подошла к двери Форбена. Повернула ручку, дверь поддалась — она была не заперта. «Надо же, как перевозбудился-то с ней — даже и дверь забыл закрыть!» — подумала Мери. Что ж, тем хуже для него! Она вынула шпагу из ножен и стала осторожно подниматься по лестнице — хотела захватить голубков врасплох. И остановилась на пороге спальни — столь же удивленная, сколь и разочарованная: смятые простыни ясно говорили о любовной схватке, но в комнате было пусто.

Мери чуть-чуть постояла, опустив руки, на пороге, не понимая, что теперь делать: остаться или уйти, потом спустилась и села в кресло у огня, впрочем, уже догоравшего. Вернется же Форбен домой рано или поздно!.. Она покорилась необходимости ждать и задремала.