За долю секунды на палубе «Марии» все переменилось.

Капитан Кальви подошел к Никлаусу-младшему, который присматривал за перемещением груза.

— Думаю, вам следует взглянуть туда, капитан Ольгерсен, — с загадочной улыбкой произнес венецианец.

Опасаясь какого-нибудь подвоха, Никлаус обернулся к полуюту. При виде матери в объятиях незнакомца, сбросившего маску, им овладели растерянность и испуг.

Молодой человек тотчас вообразил самое худшее: Мери снова стало плохо, ее ранили шпагой или кинжалом. Должно же быть какое-то объяснение тому, что его мать вот так припала к этому человеку! Никлаус бросился к паре с пистолетом наготове и с криком «Мама!».

Мери высвободилась из рук незнакомца, обернулась к сыну, и тот опустил пистолет. На залитом слезами лице матери сияла улыбка.

— Никлаус, разреши представить тебе маркиза де Балетти, — только и прошептала она.

— Черт возьми! — изумился Никлаус-младший. — Но, насколько я помню, маркиз, вы уже были мертвы!

— И в самом деле был, — легко согласился маркиз, когда Мери от него отстранилась. — Был, мальчик мой, а теперь воскрес.

Никлаус так и замер с открытым ртом, едва не выронив пистолет из безвольно повисшей руки. Но всего лишь на долю секунды. Нет, никак не дольше. Потом он просиял, устремился к фальшборту и, схватив рупор, крикнул своей команде:

— До нового приказа остановите погрузку!

А вернувшись к Балетти, произнес:

— Думаю, маркиз, вы согласны с нами сотрудничать.

— Сотрудничать — нет. Следовать за вами — да. Туда, куда решит двигаться Мери. Думаю, нам о многом надо друг другу рассказать.

— Так куда, Мери?

— Курс на остров Черепахи, — ответила она. — Я остаюсь с ним, а ты возвращайся к себе на борт.

Сын молча кивнул. Пусть даже все это показалось ему чересчур стремительным, он понял. Увидел во взгляде матери то, о чем не говорилось в письмах, которые Форбен когда-то читал ему вслух. Балетти и Мери в прежние времена любили друг друга. И пусть его мать мечтала о жизни с Корнелем, связь с маркизом выдержала испытание временем.

Никлаус созвал своих людей, отказавшись отвечать на их вопросы до тех пор, пока «Марии» не вернут свободу. Затем велел поднять паруса и, пока капитан Кальви делал то же самое на своем судне, объяснил команде, что маркиз когда-то в Венеции спас Мери и потому следует относиться к этому человеку с уважением. Честь для пиратов была понятием священным. Ни один из них не пытался возражать своему капитану.