— А мой клад? — твердил свое мальчик, равнодушный к их разговору.

Мери приблизилась к нему, опустилась на колени.

— Мир полон сокровищ, дорогой мой, битком набит ими. А наилучшим способом их перевозить остается трюм судна, — заявила она, подмигнув. — И я намерена их оттуда забрать.

Никлаус с сияющими от радости глазами повис у нее на шее:

— Так когда снимаемся с якоря, мама?

— Через два дня, — ответил вместо нее Корнель. — Нам надо пополнить запасы. К такому долгому переходу следует тщательно подготовиться. Мы сможем сделать стоянки только на Канарских островах, да еще у Черепахи.

— Остров Черепахи?! — задохнулся от восторга Никлаус. Он даже от матери отодвинулся.

— Ты-то откуда знаешь про этот остров, постреленок? — с улыбкой спросила Мери.

— Милия мне рассказывала, что это любимое местечко пиратов.

— И она нисколько не ошиблась, — заверил его Корнель.

— То есть это означает, что мы — самые настоящие пираты?

— Да, очень скоро нас именно так и станут называть.

Никлаус залился счастливым смехом и бросился обнимать Мери:

— Форбену это совсем не понравится, ох как же это ему не понравится!

Теперь и смех Корнеля вторил звонкому смеху ребенка.

— Думаю, мы ему и говорить-то об этом не станем, — сказала Мери, прижимая к сердцу обоих разом.

Эмма де Мортфонтен с горечью смотрела, как растет гора багажа в лодке, в которой ее должны были доставить на корабль. Она покидала Венецию, как когда-то вынуждена была покинуть Сен-Жермен-ан-Лэ. Зная, что больше никогда сюда не вернется. Однако на этот раз она чувствовала себя уничтоженной, опустошенной. Подточенной изнутри страданием, теперь не находившим никакого выхода, никакой отдушины. Днем и ночью ее неотступно преследовали одни и те же картины. Мери, закованная в цепи, отданная во власть ее прихоти. Мери, не желающая ее молить о пощаде, о воссоединении с дочерью, словно ничуть не задетая своей зависимостью. Эмму терзало все то, что теперь она не могла с ней проделать. Грубость Габриэля успокаивала ее на несколько часов, когда он снисходил до того, чтобы Эммой воспользоваться. Ни за что на свете она не унизилась бы до того, чтобы чего бы то ни было требовать. Она попеременно впадала то в ярость, то в апатию. Особенно с тех пор как поняла, что все кончено, что Мери ей не вернуть. Что бы она ни делала. К чему бы она ее ни принуждала. Что бы она ей ни сулила.

«Она высадилась на Мальте, потом села на «Бэй Дэниел», который ждал ее у Пантеллерии», — заявил Габриэль, уверенный в своих осведомителях. Потом он еще три месяца тщетно обшаривал Средиземное и Адриатическое моря, не обращая ни малейшего внимания на маневры Форбена. «Бэй Дэниел» исчез.

А Эмма… Эмма даже не повидалась с послом, ей ни до чего не было дела. И ни до кого.

«У тебя есть хрустальный череп, довольствуйся этим!» — издевательски бросал Габриэль, перед тем как грубо овладеть ею в очередной раз.