Балетти, которого втолкнули в кабинет, рухнул на пол среди всего этого беспорядка. Как и Мери, он уже все понял. Собрав последние силы, он пополз к книжному шкафу. Эмма зарядила второй пистолет и прострелила ему вторую ногу. Теперь он окончательно утратил способность передвигаться. Мери прикусила губу, чтобы не закричать в голос.
Приблизившись к ней, Эмма схватила ее за волосы. Мери с гордостью встретила ее взгляд. Нет, Эмма не получит от нее того, на что рассчитывала. Та от ее взгляда пришла в неописуемое бешенство:
— С твоим фламандцем все произошло слишком быстро, с этим будет по-другому, я хочу, чтобы ты услышала, как он кричит. Хочу, чтобы ты до самых печенок почувствовала, что ты со мной сделала, Мери Рид. Хочу, чтобы этот запах пропитал тебя насквозь и ты до конца своих дней его не забыла. А потом подумай об Энн. О своей милой, ласковой крошке Энн. С которой я сделаю все, что захочу, если ты по-прежнему будешь упорствовать и отталкивать меня.
Вместо ответа Мери плюнула ей в лицо. Эмма отшатнулась, а Мери пристально посмотрела в глаза Балетти, который пытался встать, мужественно сражаясь с болью. Всего несколько шагов отделяли его от потайного хода. И он, и Мери знали, что это — его последняя, единственная надежда на спасение. Эмма, словно обо всем догадавшись и вознамерившись им помешать, схватила бутылку с маслом и с силой бросила ее об пол у ног Балетти, забрызгав раненого с ног до головы.
— Ты храбрый человек, маркиз, мне это нравится. Не хочешь ли высказать свое последнее желание?
— Чтобы черт тебя взял, — только и произнес он, смертельно бледный, но гордый.
— Добро пожаловать к нему в ад! — усмехнулась она и, приняв у подручного горящую свечу, принялась поджигать все, до чего могла дотянуться.
Пламя быстро и высоко взметнулось, то тут, то там его подкармливало горючее. Стена огня вскоре закрыла Балетти от глаз Мери, Эммы и ее подручных, вынудила их покинуть комнату. Но нечеловеческий крик Балетти достиг ушей Мери и через закрытую дверь.
— Уведите ее, — приказала Эмма.
В остальных комнатах тоже начинался пожар.
Мери не доставила Эмме удовольствия полюбоваться тем, как она плачет. Загнала слезы подальше, сжав кулаки так, что едва не лопнула кожа на костяшках. А голову сверлила одна мысль: Балетти оттуда не вырваться, ему не спастись.
— Вон там! Это они, — сказал Клемент Корнелю.
Вытянув палец, Корк указывал на лодку, быстро удалявшуюся от палаццо Балетти. Мери Рид со связанными за спиной руками смотрела прямо перед собой на темный горизонт. Справа и слева ее стерегли какие-то мужчины. В ту самую минуту, когда гондола отошла от берега, стекла в окнах кабинета Балетти разлетелись на куски от жара.
— Проклятье! — выругался Корк.
Покинув спасительную тень, в которой они укрывались, друзья в едином порыве бросились к дворцу.
Когда в тот день Корк оставил Корнеля наедине с Мери, он отправился, загримированный до неузнаваемости — это он умел! — бродить по Венеции. Ему надоело сидеть взаперти, и Клемент решил обойти все кабаки и трактиры, чтобы послушать, что о нем рассказывают. Под конец дня он увидел, как в один из кабаков вошел подручный Больдони в сопровождении незнакомца. Они расположились поодаль от других, но довольно близко к нему — якобы спящему, отвернувшись к стене и навалившись грудью на стол с недопитой кружкой.
— Как поступить с моим хозяином? — спросил слуга Больдони, хлебнув вина.
— Твой хозяин теперь она, — тоном, не допускавшим возражений, изрек незнакомец. — Больдони нам мешает. Как только доступ в сад будет открыт, ты со своими людьми его уберешь.
— Ну и баба! Не баба, а сам дьявол! Не нравится мне, как она берется за дело.
— С теми, кто служит ей, не рассуждая, она поступает честно. Но не советую тебе нарушать приказ, который ты от нее получишь. А теперь пошли, мы и так задержались.