— Нам пришлось скрываться, чтобы сорвать облаву имперцев, и потому я не мог ни написать Форбену, ни даже отправиться к нему в Триест, — оправдывался Корнель, завершая свой рассказ о недавних событиях.

В сердце Мери цвел теплый май, теперь в него внезапно проник ледяной ветер.

— Я не могу оставить Форбена без вестей о Никлаусе-младшем, — отрезала она после долгого молчания, которое никто не решался нарушить. — Вот мы и вернулись к тому же, с чего начали, Корнель. Все как когда-то, когда мы решили отплыть на поиски клада.

— Теперь-то он тебе ни к чему, — убежденно произнес Корнель.

— А вот тут ты ошибаешься. Можно мне сказать, маркиз? — спросила она, положив ладонь на руку Балетти.

Тот кивнул, и теперь Мери, в свою очередь, пересказала признания любовника, связанные с хрустальным черепом. Корнель тотчас выказал недоверие.

— Не в обиду вам будет сказано, маркиз, — проронил он, — но сомневаюсь, что моя сабля всего лишь пощекочет вас, если я рубану со всей силы.

— Это верно, — признал Балетти. — Меня можно убить, со мной может произойти несчастный случай. Во всяком случае, я так предполагаю. Я несколько раз был ранен. Мои раны под воздействием лучей, исходящих от черепа, неизменно затягивались, не оставляя ни шрамов, ни каких-либо следов. Когда он рядом со мной и защищает меня, я неуязвим для болезней и старости. Можете думать что хотите, Корнель, мои искания для меня по-прежнему важнее всего. Что касается клада, его вы по справедливости разделите с Корком, если вы по-прежнему союзники, поскольку я подозреваю, что вам не хочется возвращаться к Форбену.

— Даже если бы я этого и хотел, он все равно меня не простил бы. Он так и останется при своем убеждении, что я его предал, точь-в-точь как Клемент.

Мери согласно покачала головой.

— Мы могли бы покинуть Венецию на одном из ваших кораблей, маркиз. Отправиться в Дувр, где сейчас должна находиться Эмма, забрать у нее нефритовый «глаз», которого нам недостает, и предоставить этой войне заканчиваться без нас, — предложила она.

— Это и в самом деле было бы решением, Мери, но я таким решением довольствоваться не могу, — с досадой возразил Балетти. — Надо завершить тут все. Я слишком привязан к Венеции, чтобы считать, будто эта история не имеет ко мне отношения. К тому же рано или поздно станет известно о том, что я прикрывал Корка. Я окажусь во все это замешанным и не смогу защищаться. А когда мы вернемся, нам не дадут жить здесь спокойно.

— И что же предлагаете вы? — спросил Корк.

— Успокоить Форбена. Если он станет считать вас мертвым, это будет самой надежной гарантией вашей свободы, — повернулся он к Корнелю. — Мери, напиши ему. Изложи правдивую, но неполную версию событий: Корк сам оказался в ловушке, он добрался до места слишком поздно для того, чтобы помешать увести людей Клерона. Корнель был тяжело ранен и укрывался вместе с Никлаусом-младшим у одной женщины, которая им помогала. Корк, выполняя последнее желание Корнеля, взял Никлауса-младшего с собой. Вы оба будете прятаться здесь, в Венеции, — решил он. — В одном из моих домов, от которых у тебя, Клемент, есть ключи.

— Я не могу бросить Никлауса на Пантеллерии, — возразил Корнель. — Ты оставайся в Венеции, Корк, а я отправлюсь туда к нему.

— Наберитесь терпения, Корнель. Наберитесь терпения, — настойчиво повторил Балетти. — Выждите немного, дайте Форбену время как-нибудь ответить на письмо Мери. Мы не можем знать наперед, что он решит. До тех пор не надо рисковать.

— Маркиз прав, — поддержала его Мери и обратилась к Корку: — А ты вполне уверен в той женщине, у которой оставил моего сына?

— Как в себе самом. Я пообещал на ней жениться. Красотка очень на это рассчитывает и не посмеет вызвать мое недовольство. У нее самой сынок чуть помладше Никлауса, мальчики сразу поладили. Тебе не о чем беспокоиться.

Мери кивнула. Разговор понемногу уклонился от прежней темы, но об Эмме де Мортфонтен так ни разу и не упомянули, словно каждый из них старался забыть о том, какая опасность исходит от этой женщины.

Прочитав письмо Мери, Форбен пришел в неистовство. И вместе с тем опечалился. Можно подумать, у него в этот день и без того было мало неприятностей!