Под недобрым взглядом Больдони окончание фразы застряло у него в горле.

— У Балетти действительно есть список наших дел с указанием сумм, которые были нами за это получены.

— Этого недостаточно для того, чтобы нас обвинить. Ему еще потребуется свидетельство Корка.

— Давайте его устраним, — предложил Больдони.

— Еще не время. Я предпочел бы, чтобы он защищал наши интересы как можно дольше. Мы всегда успеем это сделать, если Балетти нарушит слово, которое он вам дал.

— Как вам будет угодно. И еще одно. Вы помните Эмму де Мортфонтен?

Посол безнадежно вздохнул:

— Разве ее забудешь? Она самая красивая женщина из всех, каких мне довелось встретить.

— По причинам, так и оставшимся мне неизвестными, она перед своим отъездом из Венеции попросила меня неотступно следовать за маркизом де Балетти, сделаться его тенью и постоянно сообщать ей о малейших его поступках, обо всем, что только он предпримет.

— Еще одна соблазненная им особа старается женить его на себе! — развеселился Эннекен де Шармон. — Даже как-то странно, что он не поддался ее чарам и предпочел ей Марию Контини. Не то чтобы она не была красива, поймите меня правильно, — тотчас поправился посол, не желавший обидеть Больдони, — но рядом с Эммой Рид…

— Что за имя вы назвали? — вскинулся Больдони.

— Эмма Рид. А вы не знали? Она вторым браком была замужем за очень известным в Европе судовладельцем Тобиасом Ридом. В Венеции она представлялась Эммой де Мортфонтен.

— Как-то вечером Балетти назвал Марию именем Мери Рид.

— Правда? Я ничего об этом не знал. Это имеет какое-то значение?

— Ни малейшего, — отмахнулся Больдони. — Это лишь подтверждает подозрения, которые у меня были. Не могли бы вы оказать мне любезность передать вот это письмо Эмме де Мортфонтен? Балетти перехватил все те, которые я посылал ей прежде. Мне хотелось бы, чтобы это письмо до нее дошло.

— Насколько я понимаю, вы думаете, что вам нашли замену? — мгновенно сообразил посол.

— Будем считать, что моя гордость несколько затронута. Разумеется, я рассчитываю на вашу скромность, — требовательно произнес Больдони, сильно раздосадованный тем, что пришлось сделать подобное признание такому неприятному человеку.

— У меня множество недостатков, дорогой мой, но, в противоположность господину Балетти, который вас так подло обманул, я верен в дружбе. Никто не узнает того, что вы мне доверили. Это письмо уйдет и достигнет адресата. Но скажите, между нами, что вы получили от Эммы в обмен на эту маленькую услугу?

Больдони вздохнул:

— Обещания! Одни только обещания.