С остальными вещами он ни мало не церемонился, поэтому сборы заняли меньше получаса. Последний предмет, моток «усов Аласаис» – прочнейшей верёвки, занял своё место и Анар отправил рюкзак в пространственный карман – не таскать же такую тяжесть за спиной! Плюс – любая вещь будет появляться в руке по первому требованию. Наложив соответствующее заклятие, Анар проверил его на надёжность: по мысленному приказу в ладонь ему послушно прыгнул пузырёк с хатти [28] . Алай довольно улыбнулся и окинул комнату прощальным взглядом. Всё. Теперь нужно найти Када и можно убираться восвояси.

Раба не пришлось звать дважды. Почтительно замерший на пороге, он походил на яркую лампу с изъеденным молью абажуром – переполнявшая его радость так и сквозила через ветхую ткань печали. «Не иначе, Алара уже с ним поговорила», – подумал Анар.

– Как жаль, что ты покидаешь нас, хозяин! – с порога затянул Кад.

– Покидаю? – на всякий случай переспросил алай.

– Да. Так сказала царица Алара. Моя хозяйка царица Алара, – поправился раб.

– Вот как.

– Да, хозяин. Теперь я – личный раб владычицы Руала, – выпятил грудь Кад.

– А я хотел позвать тебя с собой, – сказал Анар, уже предчувствуя, какой будет реакция.

– Туда?! За… за Барьер? – Кад побледнел и отшатнулся. – О нет, хозяин, сжалься надо мной!

– Послушай, Кад, ты не хуже меня знаешь, что мир за Барьером совсем не так плох, как нам его малюют, – Анар дружески похлопал раба по плечу, чем привёл его в ещё больший ужас. – И ты не окажешься с ним один на один. Я буду заботиться о тебе, защищать, но при этом ты будешь свободен.

– Нет, господин. Может быть для тебя тот мир и не так плох, но… но не для меня! – голос Када сорвался. – Я очень люблю тебя, хозяин Анар. Но Руал я люблю больше. Он преисполнен спокойствия, величия, благодати. Он… совершенен. И, если мне позволено выбирать, я останусь здесь. Особенно теперь, когда царица в щедрости своей вознесла меня так высоко.

Раб смиренно склонил голову. От досады и чувства собственного бессилия Анару хотелось рычать и драть гобелены.

– Это… наверное, это мудрое решение, – выдавил он наконец, и от этих слов на языке у него стало горько, словно он хлебнул полынной настойки. – Я уважаю твой выбор. Удачи, Кад. Надеюсь, ты не разочаруешься в своей новой хозяйке. А теперь оставь меня.

Раб молча поднялся с пола, низко поклонился и, не поднимая глаз, вышел вон.

Анар передёрнул плечами… и тут по его спине вновь потекли холодные струйки страха. Предчувствие беды, предчувствие, от которого он так беспечно отмахнулся, всё нарастало где-то в тёмном углу его разума и вот, достигнув критической массы, прорвалось в сознание. Ощущение опасности стало таким сильным, что прозвучало для чуткого к своей интуиции Анара приказом к действию.

И вот он уже нёсся по тайному проходу, проложенному в толстых стенах дворца. Изнутри они выглядели прозрачными, и мимо бегущего алая призраками прошлого проносились, точно висящие в воздухе, светильники, гобелены, куски лепнины. Некоторые, оставшиеся видимыми, гвозди казались застывшими в полёте дротиками.

Лишь однажды Анар задержался, чтобы полюбоваться забавным зрелищем. В тянущемся параллельно коридоре сработала ловушка: на рыскавших здесь вынюхивателей Алары в долю секунды обрушился поток вязкой массы, источающей одуряющее зловоние. Каким-то чудом они успели почувствовать западню и, как могли, защитились: окружившие их сферы, не пропускающие сотворенную вражеской магией субстанцию, торчали над ней, как огромные пузыри посреди болота. Анар пошевелил пальцами, раздумывая, не угостить ли ему гостей десертом, обрушив ещё и потолок, но решил не выдавать себя.

Он побежал дальше, гадая, что же заставило Алару изменить своё решение? Как она посмела пойти против воли Когтя Карающего? Пусть Аниаллу и не была божественным палачом из легенд, но она оставалась голосом Аласаис… Чем больше Анар думал об этом, тем беспокойнее ему становилось. Что-то туманило разум, и вскоре алай был вынужден остановиться и опереться на стену – на него накатила волна видения. Такое уже случалось, и он знал – сопротивляться бесполезно.

Перед ним развернулся приёмный зал Алары. Он увидел её любимые вазы на кошачьих лапах. Её телохранителей, чьи нагрудные латы были покрыты такой богатой гравировкой, что походили на диковинные украшения. Её помощников, которые были настолько густо увешаны драгоценностями, что казались облачёнными в доспехи. Царица всегда любила оттенять простоту и элегантность своего облика подчёркнуто роскошным фоном.

Вдруг двери приёмной распахнулись. На пороге стояла Амиалис. Сощурив глаза, выпятив вперёд подбородок, она дрожала от гнева и напряжения.