– Какая разница, когда началось? Главное, что тут в последние дни творится, – перебил старик. – Тьма все гуще становится и будто силы из нас вытягивает. Король, говорят, уже и с кровати не встает, да и мы еле ноги таскаем. Работать вообще не хочется.

– Ну, то есть нам и всегда не очень хотелось, но тут уж особенно, – вставил кто-то из слуг. – Хорошо все-таки, что господин Уилфред вас привел. Вы тут недавно, так что пока вон какие бодренькие. Все, пора за дело браться. Вот вам первое задание: надо котлы почистить.

Следующие несколько часов они с Джеттом работали за всех, а остальные, не поднимаясь из-за стола, давали им указания.

– Когда ты сказал, что мы идем во дворец, я представлял нашу жизнь несколько более шикарной, – проскрипел Джетт, домывая горы посуды, которая, судя по всему, копилась не один день.

– Это ненадолго, надо просто усыпить их бдительность, – выдохнул Генри, сваливая у очага наколотые дрова. – А корону мы еще до заката найдем.

– До заката, – проворчал Джетт. – Как будто мы тут его увидим.

Он был прав: полукруглые окна кухни выходили в сад, и там небо по-прежнему было темно-серым, за весь день оно даже оттенок не сменило. Генри вернулся к колке дров в маленьком, окруженном садом внутреннем дворике. Он почти закончил, когда его окликнули:

– Эй, Гуннар!

Он сначала даже не понял, что обращаются к нему, но когда позвали снова, вспомнил, что назвался этим именем, потому что слышал, как Уилфред назвал так одного из охранников.

– Гуннар, что-то спать хочется. Мы пойдем отдохнем, а вы работайте. Вам сказали, что делать.

– Да, госпожа, – смиренно отозвался Генри, возвращаясь на кухню. Кудрявой женщине это обращение понравилось, и она, на прощание благосклонно потрепав Генри по фальшивым волосам, удалилась. Вслед за ней сонно потянулись остальные.

Как только кухня опустела, Джетт швырнул тряпку в угол и рухнул на табуретку. Но отдохнуть Генри ему не дал, он уже мчался к двери, и Джетт поплелся за ним.