– Генерал-лейтенант Катуков слушает.

– Утро доброе, Михаил Ефимович, как там у тебя? Потери большие?

– Здравствуйте, Николай Фёдорович, данные ещё уточняются, но по уже полученным с мест сведениям потери вполне приемлемые.

– Как немцы?

– Пока тихо. Уже минут двадцать как они закончили артобстрел, но пока молчат, и шевеления с их стороны пока нет. Жду.

– Ну жди. Как только зашевелятся, сразу сообщи.

– Сделаю, Николай Фёдорович.

Катуков вернул трубку связисту и снова прильнул к стереотрубе.

Наступило томительное ожидание. Немцы затихли, а наши пехотинцы, пользуясь возможностью, принялись лихорадочно восстанавливать по мере своих сил повреждённые участки обороны, а также эвакуировать в тыл погибших и раненых. Благодаря заранее заготовленным доскам, жердям и брёвнам ремонт укреплений шёл быстро, и к началу немецкой атаки большинство повреждений были устранены.

Наконец около девяти часов утра со стороны противника послышался гул многочисленных моторов, и в стереотрубу Катуков увидел надвигающуюся на наши позиции стальную лавину немецких танков. Связист связал его с Ватутиным, и Катуков доложил командующему фронтом, что немцы пошли в наступление.

Глядя в стереотрубу, Катуков видел сплошную линию немецких танков, которые медленно надвигались на наши позиции. Наша противотанковая артиллерия молчала, уже имея к этому времени опыт столкновения с новыми немецкими танками: наши артиллеристы знали, когда они смогут открыть огонь, чтобы иметь возможность нанести противнику урон. Зная, какое значение будет иметь это сражение для всего хода войны, командование озаботилось вооружить войска Воронежского фронта новейшими М-42 и срочно вновь запущенными в производство ЗИС-2[40].

Однако не только эти противотанковые орудия, кстати, все размещённые в бронекапонирах, должны были сдерживать противника. Когда Ставка приняла решение о формировании его армии, было принято решение и о её составе, а именно о включении в её состав тяжёлых штурмовых самоходок СУ-152 и тяжёлых противотанковых СУ-122 с орудиями на базе гаубицы А-19.

В состав его армии вошли три полка СУ-152 и три полка СУ-122; все машины были новенькими, только с конвейера. Вот они и заняли позиции примерно в километре позади пехоты, в отрытых специально для них капонирах, так что над землёй торчало только орудие и часть рубки. Разумеется, все капониры были хорошо замаскированы, а на орудиях стояли пламегасители, так что обнаружить боевые машины было очень сложно, даже когда они откроют огонь. Кроме того, землю перед ними полили водой, чтобы от выстрелов не поднималась пыль. Свои места в капонирах заняли и новые КВ-3, чьи орудия ЗИС-6 также имели очень хорошую бронепробиваемость и могли поражать новые немецкие танки уже с дистанции в две тысячи метров.

Когда немецким танкам осталось до русских позиций около километра, наша артиллерия открыла огонь. Пока это были только ЗИС-2, причём стреляли они достаточно дефицитными подкалиберными снарядами, но по мере того как немцы приближались к нашим позициям, перешли на более дешёвые и доступные БР-271М, которые могли на дистанции в километр пробить вертикальную лобовую броню «тигра» и наклонную «пантеры»[41].

Согласно приказу по армии, все получаемые противотанкистами подкалиберные снаряды запрещалось использовать в боестолкновениях с противником, их специально копили как раз для этого сражения, и сейчас они более чем пригодились. Если прямую лобовую броню «тигров» они в основном пробивали без проблем, то вот наклонную лобовую броню «пантер» брали не всегда, очень часто вместо пробития брони был рикошет. Тем не менее то один, то другой немецкий танк останавливался, после чего или просто горел, или взрывался.

Но вот в дело вступили и самоходки. Если противотанковые орудия находились сразу за позициями пехоты, то самоходки гораздо дальше, но в бой они вступили лишь чуть позднее противотанкистов. Гулко рявкнули их орудия, посылая в противника тяжёлые болванки снарядов, которые проламывали броню немецких танков или просто сносили с погонов башни. Самыми последними в бой втянулись тяжёлые КВ-3, но и их орудия уверенно вносили свой вклад в общее количество подбитых или уничтоженных машин врага. По мере того как немецкие танки приближались к нашим позициям, эффективность противотанковой артиллерии повышалась.

Катуков всё это наблюдал со своего наблюдательного пункта. Пока всё шло хорошо, но, встретив ожесточённое сопротивление, немцы снова вызвали артиллерийский огонь. Передовая линия нашей обороны опять скрылась в облаках разрывов, но на этот раз наша тяжёлая артиллерия начала противобатарейную борьбу, и вскоре немецким артиллеристам пришлось срочно или прекращать свой огонь, или переносить его уже на наши тяжёлые орудия.

Обстрел передовых позиций прекратился, но бой на этом не закончился. Поняв, что таким образом они быстрее потеряют все свои танки, немцы стали использовать свои уже подбитые машины как укрытия, что сразу затруднило нашим войскам обзор и обстрел. Теперь приходилось высматривать немцев, стараясь попасть в открывшегося врага. Больше всего проблем нам доставляли их новые самоходки «Фердинанд», имевшию лобовую броню в 200 миллиметров, которую могли пробить не все наши орудия. Противотанковые пушки могли только сбить им гусеницу, и на этом всё. В лучшем случае, если самоходку разворачивало к ним бортом, ещё можно было подбить её в бок, но её толстую лобовую броню было не взять.

Бой шёл часов до шести дня, после чего немцы всё же отступили, оставив на поле боя множество своих как горящих, так и догорающих уже танков.

Через некоторое время Катукову стали поступать доклады о потерях. Самые большие были у противотанкистов. Пехоте что? Пока немцы были на удалении, она в основном отсиживалась на дне окопов и потери несла, только если прямо в окоп попадал гаубичный снаряд. Немцев остановили метрах в двухстах-трёхстах от окопов, а их пехота, видя интенсивность нашего огня, тоже не горела энтузиазмом и держалась позади своих танков. Когда началась, можно сказать, дуэль (это когда немцы стали прятаться за остовами своих уже подбитых танков), пехота и подавно не стала приближаться, так как тут её легко могли переехать собственные танки, когда маневрировали, а также могло достаться рикошетом от русских снарядов. В итоге она держалась на расстоянии, не желая попадать под наш прямой огонь.