Одной из самых сложных проблем, с которыми пришлось столкнуться Витовту, были межконфессиональные отношения. Официальная католизация Литвы, нашедшая, в частности, воплощение в подавлении православной оппозиции и официальных документах, закреплявших преимущественные права католиков (прпвилеи 1387 и 1413 гг.), вызывала ощутимое противодействие православного населения княжества. Поэтому Вптовту постоянно приходилось искать компромиссные решения, лавируя между Римом и Константинополем. Одним из самых удачных решений стало приглашение в 1414 г. на киевский митрополичий престол Григория Цамблака. Тот был не только известным богословом, но и открыто выступал за унию христианских Церквей. Однако противодействие ряда влиятельных православных церковных деятелей вынудило Цамблака в 1421 г. покинуть Литву. Как отметил Э. Гудавичюс, «эпизод с Григорием Цамблаком… свидетельствовал об определенном переломе: политика Литвы в отношении православной Церкви отчасти была увязана с общей конфессиональной политикой Европы и соответствовала укрепившимся позициям литовской элиты в Великом княжестве Литовском».
Политический талант Витовта и готовность в любой момент заключить договор с прежними противниками позволили ему установить политическое равновесие между Польшей и Литвой. Благодаря этому Великое княжество Литовское еще несколько десятилетий сохраняло государственный суверенитет. Кончина Витовта, готовившегося принять королевскую корону, завершила самый блестящий период в истории Великого княжества Литовского. При его преемниках начались усобицы, в которые все активнее вмешивались русские князья.
В правление польского короля Казимира IV Ягеллончика (1440–1492) Литва практически полностью потеряла свое политическое влияние. В конце XV — начале XVI в. большинство пограничных южнорусских земель (в том числе Верховские княжества, Новгород-Северский, Чернигов, Путивль) перешло под власть Москвы. Наконец, в 1569 г. по Люблинской унии Великое княжество Литовское — вместе с входящими в ее состав западнорусскими землями — стало частью нового польско-литовского государственного объединения. Речи Посполитой. Польше были переданы Подляшье, Волынь, Подолье и Киевщина. Началась активная принудительная полонизация и католизация восточнославянского населения этих территорий. Одним из результатов этих процессов стала Берестейская (Брестская) церковная уния (1596), принятая рядом православных епископов и митрополитом Михаилом Рогозой. При сохранении греческой литургической традиции и церковнославянского языка богослужения она предусматривала переход Киевской митрополии под управление папы римского и принятие католического вероучения. Так были заложены основы Русской униатской церкви, и положено начало длительному и подчас жестокому гонению на традиционное православие и православных в землях бывшего Великого княжества Литовского, Русского и Жемоитского.
Легенда о родстве «ляхов» и части восточных славян, намеченная первыми древнерусскими летописцами, обрела неожиданное реальное политическое продолжение. Но оно вряд ли могло порадовать православное население территорий, которые позднее стали ядром будущей Украины.
С определением того, что представляла собой «Русская земля» в широком смысле, тесно связана еще одна проблема, имеющая уже непосредственное отношение к предыстории Украины: это вопрос о том, когда само слово «Украина» стало обозначением западных древнерусских земель.
Широко бытует представление, что уже первое упоминание в Ипатьевской летописи под 6695/1187 годом является свидетельством того, что именно тогда и появилось самоназвание Украины. Возвращаясь из похода на половцев, переяславский князь Владимир Глебович «разболеся… болестью тяжкою, еюже скончася». «И плакашася по немь вси Переяславци, — продолжает летописец, — бе бо любя дружину, и злата не сбирашеть, имения не щадяшеть, но даяшеть дружине. Бе бо князь добръ, и крепокъ на рати, и моужьствомъ крепкомъ показался, и всякими добродетелеми наполненъ. О нем же Украина много постона».
Однако речь в этом фрагменте явно идет только о переяславской земле, которая и называется «Украиной». Чуть позже, под 6697/1189 годом упоминается «Украина Галичькая» (она же «волость Галичкая»), которую знаменитый князь Святослав Всеволодович предложил захватить Рюрику, «собе хотяшеть всей Рускои земли около Кыева». Из этого явно следует, что под «Украиной» летописцы имеют в виду различные территории. Действительно, в различных источниках мы можем найти упоминания псковской «украины», а также Смоленска, Любут-ска и Мценска как «украинных мест». Обширную подборку подобных словосочетаний, относящихся к самым разным территориям, приводит Ф. Гайда. Здесь и «наши села в Мордве на Цне и на Украине» (в докон-чании великого князя рязанского Ивана Васильевича с князем Федором Васильевичем от 19 августа 1496 г.), и «украина» и «украинные места» с «нашими украинами» (при определении московско-крымской границы в конце XV в.), и «Роспись сторожам из украинных городов от польские украины по Сосне, по Дону, по Мече и поиным речкам» (1571), и «татарские», «казанские» и «немецкие Украины», и «украинская служба» московских служилых людей, вплоть до XVII в. включавшая Сибирь, Астрахань и «иные дальние украинные городы» (при этом с конца XV — начала XVI в. в узком смысле слова Украиной называлась «Украина за Окой», «крымская Украина», к которой относились Тула, Кашира, Кра-пивна. Алексин, Серпухов, Таруса и Одоев). Очевидно, что, по крайней мере, до конца XVI в. такое определение не имело жесткой привязки к южным и юго-западным землям древней Руси.
Обычно считается, что само слово «украина» тогда обозначало пограничные земли, окраины некоторой территории. В последнее время была высказана и иная точка зрения. По мнению Г. Кныша, так обозначалась земля вокруг некоего центра: скажем, «Галицькая Украина» — земли вокруг Галича. Скорее всего, это слово могло иметь несколько смыслов и обозначать как одно, так и другое.
По наблюдению Ф. Гайды, «в конце XVI -1 половине XVII в. словом “Украина” в узком смысле слова также стали обозначать земли Среднего Поднепровья — центральные области современной Украины», и только с XVII в. «в российском законодательстве… фигурирует “Украйна Малороссийская”, “Украйна, которая зовется Малою Россией”», а «правобережье Днепра именовалось “Польской Украйной”». При этом «Малороссия и Слободская Украйна в российском законодательстве четко разделялись: “Малороссийских городов жители приезжают в Московское государство и в Украинные городы…”».
Соответственно, жители этих территорий — в том числе, Смоленска, Любутска, Мценска, Тулы — назывались «украиняне», «вкраинъ-ные люди», «украинные слуги», «украинные люди», «украинники». В то же время, в тексте Гадяче ко го договора между Гетманщиной и Речью Посполитой (1658) говорится о населении Украины как о «народе Русском» и «россиянах». В таком наименовании, — как совершенно справедливо отмечает Ф. Гайда, — не было никакого этнического оттенка. По его мнению, изначально (с XVI в.) «украинцами» именовались пограничные служилые люди Московского государства, несшие службу по Оке против крымцев. И только со второй половины XVII в. под российским влиянием понятие «украинцы» распространилось на слобожан и малороссийских казаков. Лишь к концу" XVIII в. все малороссийское население начинает именоваться «украинцами». Правда, тогда это еще не было его самоназванием.
Основная литература:
История Украины. VI–XXI вв. / И. И. Толочко, А. А. Олейников [и др.]; под общей ред. И. И. Толочко. — 2 изд., испр. и доп. — К.; М.: Киевская Русь; Кучково поле, 2018.
История Украины: Научно-популярные очерки / Под ред. А.А. Смолия. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008.
Часть 2.