Глава 10

Я соврал вчера Лере, когда сказал, что мне нужно пораньше на выставку. Не Толик звонил мне. Когда я взял трубку, то услышал голос, который не сразу узнал. «Всеволод, это Петр Яковлевич, — сказал он. — Есть минутка?» Петр Яковлевич — участковый и по иронии судьбы участливый человек. Когда-то я посоветовал ему таблетки-антациды, которые помогли ему сильнее, чем можно было ожидать, и он все не может забыть про этот пустяк и славит меня как великого врача. Он сказал: «Тут такое дело… Неудобно даже говорить. Но я должен», и я решил, что и сейчас он спросит что-нибудь о лекарствах.

«Все в порядке, — успокоил я его. — Я внимательно слушаю».

«Что там у тебя произошло с Зинаидой Костиковой?»

На секунду мне показалось, что он знает, что он сумел как-то прочесть мои мысли. Я в ужасе замолчал, чувствуя, как трубка бьется о щеку, которая сейчас откровенно тряслась.

«Э-э-э… Что?» — тупо спросил я.

«Я просто хочу тебя предупредить. Ко мне приходила твоя бабка. Говорит, ты ее бьешь. И что ее соседка, в случае чего, может это подтвердить. Ты ей сделал что-то?»

«Нет, конечно!»

«Вот и мне показалось, что она выдумывает со скуки. Я-то тебя знаю. Давай так. Я ей, конечно, не верю. Но меры принять должен. Считай, что я их принял. Но и ты поговори с ней, чтобы она больше такое не орала. Сам понимаешь, что могут подумать. Все, я тебя предупредил».

«Да, хорошо, — сказал я, — спасибо», — и повесил трубку.

После его звонка я ушел в комнату и сперва не чувствовал ничего, кроме бешенства. Я готов был придушить Зинаиду немедленно. Но постепенно эта моя злость вытеснялась подозрениями, которые были гораздо, гораздо более страшны, чем ярость оттого, что Зинаида пыталась подло оклеветать меня. Из темноты сумрачных моих мыслей выплыло подозрение. Подозрение было страшно, как дурной сон. Прежде чем я сумел найти в себе силы для того, чтобы залезть в Интернет, я выпил успокоительное. Если честно, подтверждение мне не особо и требовалось. Я уже не сомневался. Правда все это время была у меня под носом, но я не замечал ее в суете сует. Я идиот. Она уже не раз говорила, что ее квартиры мы недостойны.

Итак, что будет в сухом остатке, если отбросить сантименты? Зинаида водит нас за нос. С самого начала водила. Странно, что я ничего не заподозрил раньше, ведь все было так вопиюще очевидно. Остаток вечера и всю ночь я провел в сети, штудировал базу судебных производств. И нашел его — судебное дело за номером ^**6 за 20.. год. Не пришлось даже обращаться к платным ресурсам. При желании я мог получить эту информацию и раньше.

Суть дела номер ^**6 заключалась в том, что гражданка Костикова Зинаида Андреевна обвинила гражданку К-ну Ольгу Владимировну (которая на тот момент являлась опекуном Зинаиды) в «ненадлежащем за ней уходе и нанесении телесных повреждений легкой степени тяжести». Исход этого иска был таков: суд признал недействительным договор опеки. Договор расторгли. Квартира осталась у Зинаиды. Ее, правда, обязали «…вернуть К-ной Ольге Владимировне потраченную на нее в течение опеки сумму». Теперь Зинаида выплачивает бывшей опекунше потраченные на нее Ольгой деньги — по четыреста рублей в месяц.

Десять лет назад Зинаида поманила эту Ольгу своей квартирой, как поманила и нас. А после оставила ни с чем, обвинив ее в том, что та ее поколачивает. А потом нашла новых дурачков, которые подносят ей водичку и трут спинку. С нами она обойдется так же.

Я, идиот, еще боялся, что это мать хочет непорядочно обойтись с Зинаидой! Я вступался за ведьму. Даже если убить Зинаиду дважды, этого будет мало. Остаток ночи я провел, разыскивая в Интернете информацию, от которой каменело сердце.

Завещание — самый удобный вариант для аферистов, подобных Зинаиде. Завещание — не приговор. Его можно переписать в любой момент. Моя мать посчитала, что раз завещание подписано у нотариуса, то дело верное. Я злился и на соседок, которые ничего мне не сказали. Ведь хоть одна да была же в курсе, зачем ходила к Зинаиде эта Ольга.