Она взглянула на меня с откровенной злобой.

— Дайте мне посмотреть, что вы засыпали в машинку.

— Нет.

Значит, я был прав.

— Откройте машинку, или она сломается!

Она не испугалась и еще крепче вцепилась в приборную панель.

— Вы вообще не в себе? Вы не отдаете себе отчета в том, что делаете? Доктору, может, позвонить?

— Иди отсюда и не мешай мне.

— Зинаида Андреевна, насколько я знаю, вы не стали свидетелем ленинградской блокады. Вы не голодали. Откуда такое крохоборничество, объясните, — меня явно несло не туда, но я не мог уже остановиться.

— Там порошок, — не сказала — выплюнула она, — в самый раз для стирки.

— Да. И еще яйца, мука и маргарин!

— Яйца даже полезно для белья.

— Выньте это немедленно.

— Не выну.

— Засыпьте нормальный порошок. Я куплю вам еще. Не надо дурить.

— Меня устраивает и этот.

— Перестаньте сходить с ума! Выкиньте эту гадость!

Она смотрела на меня, как, вероятно, смотрит крыса, которая не может сбежать и вынуждена обороняться.

— Вынимайте.

Она неожиданно ловко захлопнула крышку барабана и потянулась к стартовой кнопке. Я перехватил ее руку.