— Зачем?

— Попробуй.

Я потянул ложку ко рту и отшатнулся — из нее разило чем-то едким с примесью, как мне казалось, ацетона.

— Господи, Зинаида Андреевна, что это? Дихлофос?

— Значит, мне не показалось, — мрачно констатировала она и с ожесточением сунула ложку в месиво в миске.

— Что вы туда насыпали?

— «Насыпали, насыпали»! — передразнила она меня. — Пакеты надо ставить дальше друг от друга, вот что. Испортил мне пирог. Радуйся теперь.

Я догадался, что произошло, и стал смеяться.

— Стиральный порошок, — констатировал я. Она перепутала кули и зачем-то взяла тот, который был с порошком, хоть он и стоял под мойкой, а мешок с мукой — на полке. Ее мое веселье не обрадовало.

— Ты уверен, что порошок?

— Еще бы.

— Попробуй еще раз. — Она все еще надеялась, что свершится чудо и порошок обратится в муку. Ложка снова потянулась ко мне. — Может, ты все-таки ошибся.

— Нет, спасибо. — Я еле увернулся от подношения.

— А там три яйца. Маргарин. Молоко, — мрачно констатировала она убытки.

Она долго еще вздыхала, глядя вдаль. Я достал ей свежую порцию яиц и вернулся к уборке. Увлекшись тем, что приговаривал мысленно к снесению на помойку то один предмет обстановки, то другой, я не сразу понял — что-то происходит на другой половине квартиры. Я заглянул в ванную.

— Что вы делаете, Зинаида Андреевна, стираете? Не стоит, я могу и сам.

Она буркнула что-то и посмотрела на меня странно. В руке она держала свою ночную рубашку, барабан машины был уже заполнен одеждой практически под завязку. Я уже собрался было уйти, как заметил миску с месивом, что стояла здесь же на табуретке. Содержимого в ней явно поубавилось.

— А зачем вы принесли сюда кашу-малашу? — поинтересовался я.

Она опять пробубнила что-то невразумительное. И тут меня осенило. Я протянул руку, чтобы заглянуть в отделение, куда засыпался стиральный порошок, но получил удар по пальцам.

— Зинаида Андреевна, — вкрадчиво начал я, — вы что же, решили постирать белье этим, мм, тестом?