Познакомила Маяковского с Северяниным, скорее всего, Софья Сергеевна Шамардина в ноябре—декабре 1913 года: «Я уж не помню, как я их познакомила». В воспоминаниях Северянин замечал: «Странно: теперь я не помню, как мы познакомились с Володей: не то кто-то привёл его ко мне, не то мы встретились на одном из бесчисленных вечеров-диспутов в Санкт-Петербурге. Потом-то он часто заходил ко мне запросто. Бывал он всегда со мною ласков, очень внимателен сердцем и благожелателен ко мне. И это было всегда. В глаза умел говорить правду не оскорбляя; без лести хвалил. С первых же дней знакомства вышло само собой так, что мы стали говорить друг другу “ты”. Должен признаться, что я мало с кем был на “ты”».

Это было время совместных выступлений и подготовки большого футуристического турне по России.

У Северянина была договорённость с поэтом Вадимом Баяном, у которого он побывал в гостях в Симферополе весной 1913 года, о серии концертов в Крыму. Организатором их выступал известный антрепренёр Фёдор Евсеевич Долидзе, прославившийся в 1920-е годы сотрудничеством с Маяковским. Тогда же он Маяковского не знал, его пригласил буквально в последний час Игорь Северянин. «“Я на днях познакомился с поэтом Влад. Влад. Маяковским, и он — гений. Если он выступит на наших вечерах, это будет нечто грандиозное. Предлагаю включить его в нашу группу. Переговорите с устроителем. Телеграфируйте...” Так писал мне Игорь Северянин из Петербурга в Крым в декабре 1913 года», — вспоминал Вадим Баян в очерке «Маяковский в первой олимпиаде футуристов».

Важно и письменное сообщение Игнатьева о трёх приглашениях выступить в провинции, с которыми ещё 14 декабря 1913 года к нему обратился тот же организатор поэтических вечеров Северянина и Маяковского Долидзе: «Сегодня письмо от Долидзе. Имею 3 ангажемента в провинцию». До сих пор считалось, что турне футуристов организовал Северянин, пригласив для поездки в Крым Игнатьева, а позже и Маяковского.

О турне футуристов наиболее подробно и красочно вспоминал Вадим Баян, который начинал сочинять под влиянием поэзии Северянина. Предоставим ему слово. «В эту осень футуристы всех разновидностей, без различия направлений, единым фронтом вышли на бой со старым миром искусства, а наиболее активная часть во главе с Игорем Северяниным организовала турне, чтобы громко пронести по городам России свои идеи. По лихорадочному тону письма уже прославленного в то время Северянина и по бешеному вою газетных статей было видно, что в литературу пришёл какой-то “небоскрёб”, который своим появлением повысил температуру общества. В это время Маяковский уже грохотал в Харькове и делал наскоки на другие города. Казалось, это двигалась по городам ходячая колокольня, которая гудела на всю Россию. А когда красными галками полетели сообщения о жёлтой кофте, я вспомнил сухую, красиво отлитую фигуру в оранжевой кофте с чёрным самовязом, которую всего лишь месяц назад я видел в Петербурге, в Тенишевском зале, на лекции Чуковского “О русских футуристах”, всколыхнувшей тогда весь литературный Петербург. Я сидел во втором ряду как раз позади Маяковского, сидевшего в окружении всех московских футуристов, вплоть до Алексея Кручёных, который по просьбе Чуковского для иллюстрации лекции, а может быть просто для удовольствия публики, тут же вместе с Игорем Северяниным выступил со стихами и в заключение живописно стукнулся лбом об стол».

Первая артистка-футуристка — «Эсклармонда Орлеанская»

Первой артисткой-футуристкой, выступавшей на поэзоконцертах под именем Эсклармонды Орлеанской, была Софья Шамардина, роман с которой положил начало любовному соперничеству двух поэтов: Северянина и Маяковского. Жизнелюбивый, иронично-восторженный, одаряемый «миллионами поцелуев» Северянин посвятил ей автобиографическую поэму «Колокола собора чувств» (1925), в которой писал:

Из Минска посылает Сонка Своих экстазов сувениры...

«Сонка» — поэтическое имя Софьи Сергеевны Шамардиной (1894—1980). В марте 1913 года, когда Северянин вместе с Фёдором Сологубом и Анастасией Чеботаревской выступал в Минске, на концерте к нему подошла гимназистка Софья Шамардина. Этот «промельк» был немедленно воспет поэтом:

В каждом городе, в комнате девьей Есть алтарь королеве, Безымянной, повсюдной, Он незримо-голуб. Вы ненайденную потеряли Бирюзу на коралле, Но она в вашей чудной Озарённости губ... («Промельк»)

Вскоре юная провинциалка приехала из Минска в Петербург учиться на Бестужевских курсах. Красивая, любознательная, она познакомилась со многими писателями, артистами, художниками — Чуковским, Прониным, Маяковским, Хлебниковым, братьями Бурлюками и др. Софья Сергеевна бывала в кабаре «Бродячая собака», на вечерах футуристов, на модных вернисажах. Неудивительно, что она оказалась любимой женщиной и предметом соперничества двух ярчайших поэтов — Владимира Маяковского и Игоря Северянина.

Осенью 1913 года Корней Чуковский читал лекцию о футуристах в Медицинском институте и пригласил туда Шамардину — так состоялась первая встреча Сонки с Владимиром Маяковским. Их роман развивался бурно. «Вспоминается, — писала Шамардина, — как возвращались однажды с какого-то концерта-вечера. Ехали на извозчике. Небо было хмурое. Только изредка вдруг блеснёт звезда. И вот тут же, в извозчичьей пролётке стало слагаться стихотворение: “Послушайте, ведь если звёзды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?..”».

Как известно, в трагедии «Владимир Маяковский», представленной на сцене петербургского театра «Луна-парк» в декабре 1913 года, есть строки:

Что же, — значит, ничто любовь? У меня есть Сонечка-сестра! (на коленях) Милые! Не лейте кровь! Дорогие, не надо костра!

Её имя могло остаться и во второй трагедии поэта — четырёхактной поэме «Облако в штанах» (1915). Рассказывают, что в четвёртой части повторялось: «Сонка! Сонка! Сонка!» Позже Маяковский объединил все женские образы поэмы одним символическим именем — Мария.

Не случайно в поэме Маяковский ревниво называл и северянинское нежное имя «Тиана»:

Судорогой пальцев зажму я железное горло звонка! Мария!.. Поэт сонеты поёт Тиане, а я — весь из мяса, человек весь, тело твоё просто прошу, как просят христиане — «хлеб наш насущный даждь нам днесь».

В северянинском стихотворении «Тиана» драматизм переживания иронически снижен, любовное чувство сочетается с лёгким соблазном:

Тиана, как жутко! как жутко, Тиана! Я пил и выплёскивал тысячи душ И девьих, и женских, — всё то же; к тому ж Кудесней всех женщин — ликёр из банана!..

Имя Тианы возникло и как отголосок споров между поэтами об отношении к жизни, о понимании любви в дни совместных выступлений в Крыму, в январе 1914 года.

После ссоры Маяковского и Северянина, не желавших уступать лидерство на поэтической сцене, их гастрольные пути разошлись. Отправляясь в Одессу, Северянин вместе с Вадимом Баяном, Виктором Ховиным, Борисом Богомоловым составил собственную концертную программу. Обычно в начале вечера известный критик-интуит Ховин читал доклад о поэзии Северянина, затем артисты исполняли его стихи, а сам поэт выходил к публике в третьем отделении. Но кто поедет в далёкую зимнюю Одессу? Вероятно, поэт просил профессиональную актрису и свою возлюбленную Лидию Рындину принять участие в этом турне. Но пришлось вместо Рындиной призвать неопытную, но деятельную Софью Шамардину.

«Ах, мои принцессы не ревнивы, потому что все они мои», — не без хвастовства писал Северянин в стихотворении «Прогулка короля». Так Сонка, вызванная из Петербурга на юг России, превратилась на время в Эсклармонду Орлеанскую (по имени героини оперы Массне). Во время выступлений в честь Софьи Шамардиной в Екатеринославе была написана одна из самых изящных поэз Игоря Северянина «В коляске Эсклармонды» (1914):

Я еду в среброспицной коляске Эсклармонды По липовой аллее, упавшей на курорт, И в солнышках зелёных лучат волособлонды Зло-спецной Эсклармонды шаплетку-фетроторт. Мореет: шинам хрустче. Бездумно и бесцельно. Две раковины-девы впитали океан. Он плещется десертно, — совсем мускат-люнельно, — Струится в мозг и в глазы, по-человечьи пьян... Взорвись, как бомба, солнце! Порвитесь пены блонды! Нет больше океана, умчавшегося в ту, Кто носит имя моря и солнца — Эсклармонды, Кто на земле любезно мне заменил мечту!

Владислав Ходасевич заметил, что «коляска Эсклармонды» — родная сестра знаменитой «каретки куртизанки», самое действие, как и прежде, происходит на курорте. Тут же вспоминаются другие строки из «Кубка»:

Элегантная коляска, в электрическом биеньи...

И т. д.

«Шинам хрустче», — говорит Северянин, и тотчас же вспоминается «хрупот коляски» всё из того же стихотворения, которое ныне перепевает автор. Тут же, — как пишут в афишах кинематографа, — «по желанию публики, ещё только один раз...».