Выдержка и знание в себе цены. Северянин не торопится, он ждёт, что собеседник выскажется первым.
Ему ведь так удобно за этим столом-скалой департаментского кабинета, если посетитель не находит, что сказать, то ободряющее:
“Как поживаете. Как ехали”.
Или что-нибудь в этом роде.
Если вчера он почти намекнул Вам о своей дружбе, то сегодня, высокомерно выдвинув губу, посмотрит через вас своими, цвета зелено-вылинявшей балтийской волны, глазами.
Может быть, он не узнал Вас — (Вы сегодня надели новый костюм).
— Здравствуйте, Игорь Васильевич! не узнаете?
Взгляд балтийской волны упирается в корни Ваших прилобных волос. С невозмутимо холодным ледяным равнодушием:
— Нет. Я вас не забыл.
На такого человека сердечно полагаться нельзя — он занят только самим собой, он только “Эго-Северянин”.
Из личных встреч Северянина памятна ещё одна, когда я посетил его в петроградской квартире.
Северянин в продолжение десяти лет, а может быть, и больше жил на Средней Подьяческой; это недалеко от центра, а вместе с тем, места здесь пахнут захолустно: домишки в два, не более в три этажа, крашенные в жёлтый екатерининский цвет; квартирные хозяйки — какие-то немки, из романа Достоевского, золотой крендель висит у ворот, а в окнах нижнего этажа цветёт герань. Вход в квартиру со двора, каменная лестница с выбитыми ступенями — попадёшь прямо в кухню, где пар от стирки и пахнет жареным, и пожилая полная женщина, тёмный с цветочками капот, проводит по коридору в кабинет Игоря Васильевича.
Если вы помните гравюру художника Наумова “предсмертный обыск у Белинского”, то комната, изображённая художником, напоминает кабинет Северянина».
Время охладило влюблённость Лидии. Она жаждала нового пламени. 10 октября она замечает в дневнике: «С Игорем отношения налажены опять как будто, но прежднего (так!) не будет — за это уж я стою». Северянин же вспыхнул с новой силой. Он решил посвятить Лидии Рындиной свою вторую книгу стихов «Златолира», посвящал ей свои новые стихи и подробно писал об этом в письмах своей подруге 31 октября 1913 года:
«Пусть они не забывают, эти Сологубы, что они “только Сологубы”... не более. Воображаю её “самочувствие”. На письма её не отвечаю. Лида, Лидия! ты отомщена! И уже давно всё шло к этому. За тебя мстить — сладостно! Но высшая месть —
Грозово целую тебя тобою проникнутый. Твоё биение и во мне. Вечно. Неизгладимо. Твой.
31 окт. 1913г.
Почти ежедневно читаю в концертах, устал от триумфов, простужен.
Поклонницы. Цветы. Признания».
В феврале 1914 года Северянин не случайно посвятил Лидии Рындиной одно из лучших своих стихотворений «Рондо» («Читать тебе себя в лимонном будуаре...»), которое венчало её царий взор и череду блестящих посвящений и историю их отношений, озаривших северянинскую лиру.