Шлю Вам привет из Бельвю; мне так нравится сельская местность, а местные жители просто очаровательны. Одного из садовников зовут Арман, и я тут же вспомнила Вас, дорогой мой герцог, поскольку Вы получили при крещении именно это имя. Он даже чем-то похож на Вас – так же невысок, как куст.
Я приношу Вам свое сочувствие, что Его Величество отклонило Вашу кандидатуру на должность командующего войсками. Я уверена, что с маршалом д’Эстре мы в надежных руках – такой зрелый, преданный и верный человек, который руководствуется только своим рациональным умом, а не другими частями тела. Кроме того, мы должны не забывать, что в следующем году с января месяца Вы занимаете должность первого камер-юнкера. Несмотря на Ваш успех в Менорке, я верю, что Ваши таланты больше пригодятся здесь, для того чтобы подавать королю свечку или домашние тапочки, чем командовать войсками на поле боя.
Благодарю за новости о маркизе де Куаслен, хотя я думала, что Вы умнее и можете отличать правду от сплетен. Но прошу меня простить! Вы стареете, и, боюсь, когда человек впадает во второе детство, подобные ошибки встречаются сплошь да рядом.
Что ж, я должна заканчивать это послание, чтобы подготовиться к вечерним развлечениям. На сегодня мы организовали шесть карточных столов, и надеюсь, я буду на высоте. Хороший игрок всегда знает, когда вскрывать карты или пропустить ход. Вам ли этого не знать! Вы ведь отличный игрок.
Буду иметь удовольствие видеть Вас вновь в Версале уже на следующей неделе.
Засим остаюсь Вашей верной и преданной слугой,
Глава шестидесятая
Аржансон становится нетерпеливым и настаивает на том, чтобы я отказывала королю в удовольствиях, пока ее окончательно не сошлют. Прошел уже целый месяц, а маркиза все еще здесь.
– И не позволяйте ему щекотать свою шейку, – грубо рычит он, не сводя глаз из-под нависших век с крупной груди Дианы, едва прикрытой огромным белым фишю.
Диана выглядит глуповато.
– Он сам выспрашивал, – одними губами как бы извиняется Диана.
– А теперь прочтите письмо от принца Конти.
Я смотрю на длинные и витиеватые каракули, похожие на паутину, и качаю головой. Аржансон вырывает письмо из рук – почему он так омерзителен? – и читает вслух.
– «И помните, держите свое остроумие при себе и не позволяйте гладить Вас по шее. Требуйте, чтобы он Вас признал. Все должны знать о Вашей любви», – с недовольным видом заканчивает Аржансон. – Вы понимаете? На следующей неделе Конти возвращается ко двору, и мы должны поделиться с ним хорошими новостями.
– Я не хочу с ним встречаться, – угрюмо заявляю я. – Он будет кричать на меня, а я уже не ребенок. Я самая могущественная женщина во Франции, и король любит меня.
– По-моему, вы перепутали эту тончайшую грань между соблазном и любовью, – сухо замечает Аржансон.
В ту ночь король посылает за мной.
– Дорогая! – восклицает он, раскрывая объятия. Я уклоняюсь, чтобы он не успел погладить меня по шее.
– Вы должны признать меня. Все должны знать о нашей любви, – нервно заявляю я, отступая. Я все еще чувствую себя неуверенно в присутствии короля; он очень умный человек, к тому же он король.
– Разумеется! – отвечает он, притягивая меня к себе, и кладет одну руку мне на шею.