– Анне Элен. – Глупо было думать иначе.

– Нет. – Он улыбнулся. – Моему полковому товарищу.

– А…

– Уродливая штуковина, но я ношу ее с гордостью.

– Можно воды? – попросила я.

Он прищурил глаза:

– Да, конечно. Сейчас принесу.

Наполнил стакан из крана. Полюбовался птицами в саду. Это мне дневной свет резал глаза, не Джиму Калверсу. Джиму день нравился таким, какой он есть.

– Послушай, – сказал он, поставив передо мной стакан и сев на место. – Просто послушай меня. Может, тогда ты не наделаешь глупостей. (Я пила медленными глотками.) Я соврал тебе в самом начале. Когда ты спросила, где я пропадал. Извини, но это было необходимо.

– Я знаю, что ты был не в Лондоне. Я же не идиотка.

– Элли, выслушай меня. Это очень важно.

– Можешь не притворяться. Я дорога́ тебе, но на этом все. И да, ты тоже мне дорог. Давай просто жить дальше. Нам ведь необязательно жениться.

Он протянул руку. Я думала, за перстнем. Но нет – он крепко сжал мою ладонь.

– Анна Элен – это просто имя. Мне пришлось выдумать ее на ходу. Пожалуйста, послушай.

Его словам нельзя было верить.

От воды во рту сделалось еще противнее. Как-то вязко.

– Все, что я рассказывал о визите к врачу и поездке во Францию, – чистая правда. Я действительно был в Аррасе. Пьяная драка тоже произошла на самом деле, только не в Дюнкерке, а в Париже. Я правда дал в морду какому-то поэту. Но остальное я выдумал. Не знаю, есть ли у него сестра, но в Живерни я ни с кем не ездил. В тот день меня арестовали, и за меня внес залог один друг. Он живет в Париже с женой. Теперь он драматург, и довольно известный, пишет сценарии для фильмов. И перстень, честное слово, перстень принадлежит ему. Поверь, это правда.

– Какая разница? – сказала я. – Теперь ведь ты здесь. И я тебе дорога́. Вот и все.

Джим надел перстень и покрутил его на пальце.

– Я даже не знаю, растут ли в Живерни иудины деревья. Я увидел их не там. Элли, пожалуйста, не отвлекайся. Ты даже не… Ладно, поговорим потом. Отдохни пока. А я попробую раздобыть что-нибудь стоящее на обед. Как ты смотришь на…