— Уй, горячий!

— Тогда спускайся! — предложил он. — Обними меня за шею, я тебя поддержу.

Я покачала головой:

— Нет. Извини.

— Да. Давай, нельзя же жить вот так — ты наверху, я внизу! — Он схватил мне за талию. — Как я буду учить плавать наших детей, если они увидят, что ты боишься воды?

— О, да ты просто клад, — насмешливо сказала я, положив руки ему на плечи. — Если я утону, я тебя засужу!

— Засуди, засуди, — сказал он, снимая меня с бортика и опуская в воду. — Делай что хочешь, а вину вали на меня.

Я так возмутилась наглым замечанием, что невольно отвлеклась от собственно воды, и не успела глазом моргнуть, как уже оказалась в ней по грудь, обхватив Алессандро ногами за талию. И чувствовала себя чудесно.

— Видишь? — задорно засмеялся он. — Не так плохо, как ты думала!

Я посмотрела на воду и увидела собственное отражение, искаженное рябью.

— Не вздумай меня отпускать!

Он крепко взялся за нижнюю часть бикини Евы-Марии.

— Я тебя никогда не отпущу. Останешься со мной в этом бассейне навсегда.

Страх воды постепенно отпускал, и я начала обращать внимание на прикосновения Алессандро. Судя по выражению его глаз, удовольствие было взаимным.

— «Правда, лицом он красивей любого мужчины, — сказала я. — А уж ноги — других таких не найти. А плечи, стан — хоть об этом говорить не полагается, но они выше всяких сравнений. Нельзя сказать, что он образец учтивости… но ручаюсь — кроток как ягненочек».

Алессандро изо всех сил старался не очень внимательно изучать, как устроен верх бикини.

— Надо же, в первый раз Шекспир о Ромео не соврал.

— Ну, какой же ты образец учтивости!

Он притянул меня еще ближе.

— Зато кроток как ягненочек.