Я встала и подошла к окну, хмурясь своему отражению.

— Она пригласила меня на праздник в свой дом в Валь-д"Орсию.

Когда Дженис не ответила, я обернулась посмотреть, что случилось. Сестрица лежала на кровати, плотно прижав ладони к лицу.

— Господи, спаси нас! — простонала она. — Ушам не верю! И Нино тоже там будет?

— Да хватит, Джен! — хлопнула я себя руками по бокам. — Ты что, не хочешь докопаться до самого дна этой истории? Я хочу!

— И докопаешься! — Спрыгнув с кровати, Дженис забегала по комнате, сжимая кулаки. — Окажешься на самом дне с разбитым сердцем и тазиком цемента на ногах! Богом клянусь, если ты туда пойдешь, то разделишь судьбу наших предков, похороненных небось под порогом Евы-Марии. А я никогда в жизни больше не скажу тебе ни слова!

Ее воинственный взгляд скрестился с моим откровенно недоверчивым. Это была не та Дженис, которую я знала. Ту меньше всего на свете заботили мои перемещения или судьба за исключением тайной надежды, что я позорно провалю любое начинание. А мысль о тазике с цементом для меня заставила бы ее с восторженным хохотом смачно хлопать себя по ляжкам, а не закусить губу, словно едва сдерживая слезы.

— Ладно, — сказала сестрица, не дождавшись ответа. — Валяй, иди и дай себя убить во время какого-нибудь сатанистского ритуала, мне фиолетово.

— Я не сказала, что пойду.

Дженис сразу немного остыла.

— О, в таком случае нам с тобой нужно съесть по мороженому!

Остаток дня мы провели в «Наннини», кафе-мороженом в палаццо Салимбени, пробуя старые и новые сорта. Не до конца еще помирившись, мы все же пришли к консенсусу по двум вопросам: во-первых, мы слишком мало знаем об Алессандро, чтобы я завтра с ним поехала, а во-вторых, мороженое лучше, чем секс.

— Это уж можешь мне поверить, — сказала Дженис, озорно подмигнув.

При всех своих недостатках сестрица всегда обладала исполинским упорством: она единолично просидела на шухере почти все три часа, а я съежилась в дальнем углу кафе, обмирая от стыда при мысли, что меня узнают.

Неожиданно Дженис, ничего не говоря, потянула меня за руку, чтобы я встала. Ей ничего не пришлось говорить: через стеклянную дверь мы смотрели, как Алессандро пересек пьяцца Салимбени и пошел по улице Корсо.

— Идет в центр, — сказала Дженис. — Я так и знала! Такие парни не живут на окраине. А может, — сделала она страшные глаза, — он идет к любовнице? — Мы одновременно вытянули шеи, но Алессандро уже скрылся из виду.

Выскочив из «Наннини», мы побежали по улице, стараясь, однако, не привлекать внимания прохожих, что в присутствии Дженис всегда было невероятно трудно.

— Подожди! — Я схватила ее за руку. — Я его вижу, вон он… Йе-ху!

Алессандро остановился, и мы кинулись в какую-то дверную арку.

— Что он делает? — прошипела я, боясь, что он меня увидит, если я выгляну.