Он даже смеется.
Смеется!
Теперь я убеждена, что нежданный смех – своего рода симфония. Идеальное сочетание нот и аккордов; мелодия, от которой сердце пускается в пляс.
Кэл дважды покупает нам еще сидра и ярмарочных билетов. Меня пробирает дрожь от переизбытка чувств.
Я пью третий стаканчик сидра, когда Кэл протягивает мне кусочек жвачки. Я смотрю на него с сомнением.
– Хм-м. Ну не знаю.
– Она бодрит, особенно после того, как съешь или выпьешь что-нибудь. Попробуй, если хочешь.
Я решаю рискнуть и кладу жвачку в рот.
У меня в горле будто оказалось осиное гнездо. Я судорожно кашляю.
– Ужас. Как ты жуешь ее все время?
– Я привык.
Он усмехается – не только ртом, но и глазами; даже его брови игриво приподнимаются. Боже, он нравится мне таким. Раскрепощенный, упоительно открытый Кэл Бишоп. Мне уже казалось, я просто придумала его и описала в песне.
Когда в мой организм попадает никотин, мои глаза расширяются до размера блюдец. Я полна энергии и нервного возбуждения. Схватив Кэла за руку, я тащу его к баскетбольному киоску, на который он косился весь вечер.
– Ну что, готов?
– Блин. – Он трет лицо. – Ты меня прямо вынуждаешь.
Я сжимаю его руку сильней. В груди у меня тоже что-то разгорается. Теплое, щемящее чувство в моем теле опускается все ниже и ниже. Я стараюсь не подавать вида, глядя на Кэла безумными никотиновыми глазами.
– Нервничаешь?
– Есть немного. – Кэл выскальзывает из моей хватки и снова кладет руку мне на шею. Он слегка потирает мне затылок, проводит пальцами по моей голове. – Думаешь, я справлюсь?
Я теряю равновесие и опираюсь о него, когда мы встаем в очередь.