Разумеется.

– Извините.

Кто-то дергает меня за куртку.

Я оборачиваюсь и чуть не падаю в обморок. Девочка-подросток передо мной так похожа на Эмму, что у меня перехватывает дыхание.

Может, это галлюцинация. От сидра или от никотиновой жвачки. Может, я так глубоко погрузилась в воспоминания, что перестала отличать их от реальности.

– У вас нет лишних билетов? Я где-то выронила, – говорит девочка, наморщив веснушчатый нос.

Не знаю, заметил ли Кэл ее сходство с Эммой. Он выпускает мою руку и выуживает из кармана пригоршню красных билетиков.

– На, возьми. Нам хватит двух.

Ее глаза сверкают, как начищенные монетки, и она с улыбкой выхватывает билеты у Кэла из рук.

Мне чудится, что она скажет «Пока-пока!», но вместо этого девочка разворачивается и бросает через плечо:

– Спасибо, мистер!

В груди у меня что-то сжимается, на горле будто затягивается удавка. Сдерживая подступающие слезы, я отворачиваюсь от Кэла, стараясь приструнить свое глупое сердце.

– Все хорошо?

Он стоит совсем близко; я чувствую затылком его теплое дыхание. Его грудь всего в паре дюймов от моего позвоночника, его рука ложится мне на бедро мягким напоминанием.

Мне под силу лишь кивнуть.

Кэл опускает губы к моему уху и шепчет:

– Дыши, Люси.

Его слова дают мне опору, помогают вырваться из забытья. Я закрываю глаза. Кэл шепчет, что он все понимает, что все хорошо. Что со мной все хорошо.

Со мной все хорошо.

Я снова киваю и откидываюсь назад, и он обнимает меня за пояс обеими руками. Моя выдержка дает слабину; мои страхи вот-вот улетучатся. Я стараюсь вспомнить Джессику, мысленно перечислить причины, по которым я смирилась с вечным одиночеством; но руки Кэла и биение его сердца искушают меня, показывают мне иной путь. Я хотела бы любить его издалека, чтобы не навредить, но он слишком близко. Я держу его слабыми руками, и непременно уроню.