Боже, я уроню его, и он разобьется на миллион осколков.
– Ваши билеты. – Проверяющий открывает перед нами ворота и протягивает руку.
Кэл отстраняется, чтобы отдать ему наши билеты. Сделав глубокий вдох, я иду следом, и мы садимся в одну из пустых кабинок, прижимаясь друг к другу бедрами.
– Давно я не катался на колесе, – бурчит Кэл, глядя прямо перед собой. – Даже не думал, что еще когда-нибудь здесь окажусь.
Я улыбаюсь.
– После того как застрянешь однажды, повторения не захочется.
– Ага. Но иногда… – Кэл прищуривается, глядя в пустоту. – Иногда я думаю: вот бы мы остались там навсегда.
Колесо приходит в движение прежде, чем я успеваю осознать его слова. Они оживают внутри меня, пока мы медленно поднимаемся в небо.
Я воображаю, что его желание исполнилось. Что мы застряли вместе на вершине колеса и так и не сдвинулись с места. Время замерло, когда Кэл посмотрел на меня; его волосы сливались с темнотой, но глаза отражали свет луны. Между нами вспыхнула искра чувств и азарта.
Чуть ниже Эмма смеялась и кричала:
– Поцелуй же ее, трусишка!
И он поцеловал.
Он поцеловал меня.
Перед нами простирается ночное небо, удушая меня и успокаивая. Удушая, потому что я задыхаюсь от звезд и неисполнившихся желаний. Я задыхаюсь – почему нигде под этим бескрайним небом нет ее?
И наконец успокаиваюсь, потому что я все равно ощущаю ее присутствие.
Я держусь за поручень, одновременно прижимая к себе панду по имени Розочка. Мы возносимся все выше и выше, и между нами нарастают невысказанные чувства. Но после подъема всегда приходит падение. Иногда мягкое, иногда разрушительное.
Заранее не угадаешь.
Ничто не сводит человека с ума быстрее, чем эмоции, не находящие себе выхода. Когда мы достигаем вершины и начинаем снижаться, я поворачиваюсь к Кэлу.
– Я так по тебе скучала, – признаюсь я, сжимая игрушку, чтобы не вцепиться в него. – Почему ты меня бросил? Почему не пытался найти?
Его лицо искажается от боли. Неподдельной, глубокой боли, будто мои слова ранят его в самое сердце. Он на миг закрывает глаза, потом смотрит на меня.