– Мо была больше похожа на них. – Она рассеянно помешивала кофе. – Жалко, что они не остались еще на день, тем более что сегодня ровно год после теракта в молле.

Я накрыл ее руку своей. Мы сидели на террасе и смотрели на реку. Вокруг нас цвели розы и лаванда. Мне было даже страшно подумать, что я сумел прожить целый год без Лили. Этим я был обязан красивой женщине, сидевшей напротив.

– Эй. – Я не мог смотреть на ее печальное лицо. – Я забыл показать тебе одну вещь. – И я включил видео на своем телефоне.

– Боже мой. – Она улыбнулась. – Бахати. И Олонана. Но Олонана хромает. Видно, он никогда не оправится полностью от своих травм, причиненных К.К.? Что они делают?

– Это церемония у масаи. Бахати получает имя воина. – Я смотрел вместе с ней видео и объяснял, что там происходило.

– А как одет Бахати? – Она засмеялась. – Дизайнерские джинсы, дизайнерская футболка и причудливый головной убор масаи?

– Он живет и в том, и в другом мире, и они для него одинаково важны. Не думаю, что он когда-нибудь откажется от одного из них. Такой уж он, и гордится этим.

– Ой, а вот и Лоньоки, их шаман? Что он говорит? – Она вслушалась, пытаясь разобрать слова. – Какое имя воина он только что дал Бахати?

– Будь я проклят, если я помню. – Я засмеялся. – Наш друг все равно называет себя Бахати. Говорит, что слишком много мороки – менять все в социальных сетях.

– Значит, у него все в порядке? Он помирился с отцом, но все равно занимается тем, что любит? – спросила она, когда Олонана и Бахати встали рядом, позируя фотографу.

– Думаю, Олонана знает, что у него достаточно детей, и он может позволить одному из них жить не в боме. Не исключаю, что он даже гордится Бахати, ведь тот нашел собственный путь. – Я убрал телефон, и мы закончили завтрак.

Мы собирались вернуться в дом, когда я заметил, что по реке что-то плывет. Ну, точнее, по тому недоразумению, которое они называли рекой. Я называл его детским бассейном. Глубина там была по колено, а вода такая чистая, что можно было пересчитать все камешки на дне. Может, ниже по течению она превращалась в настоящую реку. Или во время дождей. Для меня настоящая река та, на берегах которой греются крокодилы.

– Родел, там по воде плывет резиновая утка.

– Господи! – Она ударила себя по лбу. – Я совсем забыла. Сегодня благотворительное мероприятие – гонки резиновых уточек. Я тоже обещала помочь. – Она взглянула на часы и схватила меня за руку. – Пойдем. Мы еще успеем.

Толпы людей уже собрались на пешеходных мостиках над рекой. Некоторые люди стояли в воде, закатав по колено штанины. С мостика запускали ярких резиновых уток, и те безмятежно плыли к ним.

– Сколько азарта, Родел! Не знаю, выдержу ли я.

– Ступай, спонсируй утку. – Она подтолкнула меня к ближайшему столику. – Я немного задержусь.

Вот уж никогда бы не подумал, что я способен произнести такие слова. Но я их все-таки сказал. Ради нее.

– Пожалуйста, я хочу спонсировать резиновую утку.

– Это будет стоить десять фунтов. – Один из волонтеров взял деньги и протянул мне утку. – Удачи, приятель.