— Потому что я намного старше… И эта история с браком… — начал мямлить я, занервничав.

— Мне все равно, что вы старше. А что с браком?

— Я женат. — Я ожидал, что ты рассердишься и с отвращением выйдешь из машины.

Вместо этого ты потянулась ко мне, и я поцеловал тебя, быстро, как будто мне не хватало воздуха.

Через две недели мы начали встречаться в моей пустой городской квартире.

Оттуда съехали жильцы, а новых я еще не нашел.

— Думаю, оставлю ее пока для нас, — сказал я тебе. Мне нравилось смотреть на тебя в пустых и голых комнатах. В своих тихих, отточенных движениях ты была похожа на кошку. Ты забиралась в углы и ниши, ходила по полу босиком, нежилась на террасе в лучах зимнего солнца. Это место стало твоим, хотя ты не приносила сюда ничего, кроме собственного присутствия. Иногда лишь цветы или листья, упавшие на дорогу, которые подбирала по пути. И еще кошек, но это было уже потом.

Встретившись в первый раз, мы пошли выпить в один неприметный бар, небольшой и плохо освещенный. Я спросил, почему ты согласилась встретиться со мной. Ты отхлебнула свое вино — я взял тебе бутылку не очень крепкого Nero d’Avola — и посмотрела мне в лицо:

— Из любопытства.

Ты нравилась мне. Правда.

Там, под внешней мягкостью, чувствовалась твердая порода. Она проглядывала в твоих губах, когда ты не хотела отвечать, в движении головы. Даже в том, как много ты могла выпить. Я был поражен, что ты пила вровень со мной, стакан за стаканом. И даже больше, когда мне уже было достаточно.

Дело, наверное, в молодости. Не понимая, молодые могут пить до смерти. Параллельно с бушующей жаждой жизни живет потребность в самоуничтожении. Должно быть, дело в этом. У этого гедонизма нет другого объяснения.

Тем вечером я почти принес тебя домой, в твою комнату.

— Вау, вы крутой, — заметила одна из твоих соседок. Только позже я сообразил, что она, наверное, решила, что я твой отец.

Когда мы встретились второй раз, я повел тебя смотреть искусство.

Народное творчество, как его называли в этих кругах. Я собирал его в последние несколько лет, это была моя новая страсть (хотя это, наверное, была ты). Я привел тебя в дом к агенту, и ты не спеша плелась за мной по пятам, как будто делала это уже сто раз. Останавливаясь перед каждой отобранной мной картиной, ты спускалась за нами по лестнице в подвал. При всем своем равнодушии ты все же замерла возле двух павлинов, танцующих с распущенными перьями.

— Как красиво, — сказала ты. — Похоже на пуантилизм.

Мне было приятно.

Мы бродили по этой «галерее»; за мной следовал усердный ассистент, ты ходила сама по себе. Я бы, конечно, хотел купить тебе в подарок картину. Во-первых, потому что был уверен, что это произведет на тебя впечатление, ну и потом, я все не мог поверить, что ты тут, рядом со мной.

Однако, когда я предложил это, ты отказалась. Нет, ответила ты, выбери что-то для себя. Они дорогие. Я не могу это принять. Я не послушал тебя. Я выбрал тигра, красного, черного, крадущегося, как любовь. Ты как зачарованная несла его к машине.