Она резко замолчала и уронила голову на руки. Я подумала, что она заснула. Но через секунду она подняла голову и посмотрела мне в лицо полными гневных слез глазами.

— Знаешь, так удивительно снова увидеть ту же историю, что и девять лет назад: опять темный бэкрум, блестящие глаза, пинты «Стеллы». Может статься, Джен была в этой самой футболке. Она стояла в первом ряду и смотрела на него во все глаза. Потом он поймал ее взгляд, и судьба была решена для них обоих. Вот так. — Она звонко щелкнула пальцами. — Даже смешно, он не смог отказать себе, увидев ее бледный сисястый призрак. Ты видела его лицо, когда он стоит на сцене? Там уже не он. Это сильнее его, он не может себя контролировать, и его ни в чем нельзя винить. Он раб этой силы. — Она порылась в сумочке и достала маленький белый пакетик. — Хочешь кайфануть?

Я отрицательно покачала головой.

— А вообще Крис та еще сука, конечно. Если бы не он, все могло бы быть по‐другому.

Она огляделась и раскатала дорожку прямо на столе. Ник поспешил запереть дверь изнутри.

— Ханна, — осторожно сказала я, когда, глубоко вдохнув, она начала тереть крылья носа. — Ты мне соврала. Зачем? Что ты пытаешься скрыть?

Она пропустила мои слова мимо ушей.

— Ханна, я говорила с Мегс. Она рассказала про вашу ссору и про переезд.

Глаза моей собеседницы прояснились, на губах заиграла злая улыбка.

— Да что эта маленькая лесба могла знать? Переезд был ненастоящий, она толком даже вещи не перевезла. Просто Али разрешал ей иногда ночевать над пабом.

— За что ты ненавидишь мою сестру?

— Ненавижу? Да бог с тобой. Я любила ее. Это она портила мне жизнь. — С этими словами Ханна достала сигарету, прикурила и глубоко затянулась. Часы над баром показывали четверть двенадцатого. — Девять лет прошло, как они с Крисом встретились. С ума сойти, до чего быстро летит время. Может, немного поменьше: вроде был уже конец лета, такие горячие темные вечера. В один из таких вечеров у нас обеих был выходной, и я предложила зайти послушать Криса с группой в паб. Мы тогда только начинали дружить с ней, сблизились на почве любви к музыке, возможно немного нездоровой. — Она нервно хихикнула и облизнула пересохшие губы. Наркотик явно начал действовать. — Они ушли домой вместе в тот же вечер. На следующий день она не пришла на работу — они провели неделю в доме с красной дверью, курили, трахались, заказывали еду, принимали гостей. Долбаные Джон и Йоко. А потом она надоела Крису, и он бросил ее в первый раз. С ним всегда так: он не может сконцентрироваться надолго на чем‐то одном. У него была группа, они писали песни, выступали в пабах в Камдене, и все мы верили в то, что Крис — мессия рок-н-ролла, который пришел спасти наши души. И теперь ты сама понимаешь почему. Ему не нужны были отношения. По крайней мере, такие. А она… — Ханна отхлебнула вина, чтобы промочить пересохшее горло. — Она тоже недолго горевала. Но потом снова появилась в первом ряду на их выступлении, и все повторилось просто до смешного. А теперь здесь ты! Дежавю! У Вселенной отвратное чувство юмора, скажу я тебе.

Я молчала. Мне было неловко, и я молилась, чтобы Ник пришел забрать ее пустой стакан и прервал этот монолог, но он только во все глаза наблюдал за нами из‐за стойки.

Песня кончилась. Ханна встрепенулась и снова пошла к автомату, по пути махнув рукой Нику, который налил ей еще бокал. Видимо, он не понимал, насколько она уже пьяна. Еще одна монетка провалилась внутрь. Под гулкими сводами паба разлились клавишные, к которым вскоре присоединился знакомый до боли голос, — это была «Don’t Look Back in Anger». Я залпом прикончила свой сидр, кружилась голова. Ханна всхлипнула:

— Почему я всегда так удивляюсь? Ведь и он, и Джен, и ты, и, наверное, я сама — мы все всего лишь рабы этого зова, который пробуждает в нас рок-н-ролл, ю ноу. Он сводит людей с ума. За годы я поняла: музыка не исцеляет, она только инфицирует старые раны, которые почти уже зажили. Всего пара аккордов какой‐то паршивой забытой песенки могут разрушать все, в чем годами себя убеждаешь. Все это происки гребаного Сатаны. И Крис служит ему.

Она долго и без всякого выражения смотрела мне в глаза. Потом раскатала еще дорожку.

— А я… я всю жизнь спасала его, выкупала у копов, отмазывала, одалживала бабла и зашивала раны. Я, блин, правда их зашивала, пришлось научиться. — Она снова хихикнула. — А он всегда уходил домой с девочками вроде тебя и твоей сестрицы.

— Вы… — неловко начала я, — вы были вместе?

Она запрокинула голову назад и расхохоталась как безумная:

— Что ты, бейб, он мой кузен.