Тихий вздох боли с его губ дали мне понять, что объяснить ему не надо, что там происходило, в выжженных городах и душных госпиталях, с сладким запахом разлагаемого тела.

— В одном из боев наши пошли в наступление, тут подоспели и оборотни. Там мама и познакомилась с ним. Пантерой по имени Нил. Знаешь, он очень долго её добивался… — хмыкнула я, смаргивая слёзы с ресниц, вспоминая высокого гибкого мужчину, так похожего на Ниласэ, в своей вечной кожаной куртке и с добрыми глазами. — Но нам с сестрами это было на руку, он постоянно таскал маме подарки, а нам орехи и засушенные ягоды и фрукты.

— Выходит, они были истинными, раз он принял вас с сёстрами.

— Да… Они были истинными. И я это ненавидела… Потому что, когда он погиб, мама стала живым трупом. Наверное, только ребёнок в её утробе не дал ей уйти сразу за ним. Но Ниласэ родилась, и спустя два года мама умерла во сне.

Я сказала ему всё это, что копила годами, и то, что не говорила никому. Но вместо страха или неловкости вдруг стало так легко.

— Знаешь, Садэр, до встречи с тобой я осуждала их любовь. Считая, что было несправедливо бросать нас из-за тоски за ним. Но сейчас… Наверное, правильно говорят, что только влюблённые способны найти все дороги, и только они могут простить всё.

— Да, правильно говорят, — согласился он со мной, чтобы через секунду более уверенно обнять меня и тихо шепнуть на ушко: — Но это ведь не всё, малыш, какие беды ещё ранили твоё сердечко? Расскажи мне, пожалуйста…

От него было так странно слышать слово «пожалуйста…», что я не удержалась.

— Нам было тяжело, с больной сестрой и маленьким младенцем. В основном всё решала Алисия, но этот факт не лишал меня груза на плечах. Мы вернулись в королевство людей, поскольку, пусть Нил и мама обручились браком, их прайд не принял ни нас, ни Ниласэ, более того, добрый дядя, что служил с мамой, посоветовал держаться от кошек подальше. Мы так и сделали. Что тебе сказать, Садэр? Недоедали, замерзали, но в конце концов всё вроде налаживалось. Ниласэ росла, в нас с Алисией проснулись силы. Прошло время, и она пошла в академию. Через год и я за ней. Всё было хорошо, пока Алисию в выпускном курсе отправили на практику к наагам.

— Дави?

Моё молчание затянулось, ведь только сейчас я вспомнила о сёстрах. Как они там без меня?

— Она влюбилась, Садэр. В красивого аристократа наага, который пел ей сказки об истинности. Он был заботливый, пока не затащил её в постель, а потом оказалось, что истинности недостаточно для брака, он хотел Лиси в качестве любовницы, а аристократку, подходящую по статусу на роль жены. Сестра сбежала, но оказалось, что не одна… А беременная от него. Вот как-то так, Садэр. Теперь ты обо мне знаешь всё. Я сирота, без дома, рода и приданного. С тремя сестрами. Старшая из которых беременна и может умереть в любую минуту от яда малышей. Средняя больна и не может ходить. А младшая ещё совсем ребёнок. Ну так что ещё, хочешь быть со мной?

Пауза затянулась, и горечь всё сильнее росла в моём горле, пока тёплое дыхание шаада не коснулось моего уха, и он прошептал:

— Только с тобой, малыш. До самого конца…