Савва Нилович шел пешком, не глядя под ноги, не замечая прохожих. Вот задачка, как теперь заставить Эмиля Эмильевича перейти опасную черту?

Как поступает муж, терзаемый ревностью и мрачными подозрениями? Он следит за женой неотступно, коварно расставляет сети, перехватывает корреспонденцию, появляется неожиданно там, где и когда его не ждали. Весь этот боевой арсенал Крупенин временно оставил. Пусть все идет своим чередом. Приходит Перфильев на ночь глядя, остается в комнате жены чуть ли не до рассвета, и ради бога. Раньше Крупенин подкрадывался как тигр, прикладывал ухо к двери, но, кроме бормотания относительно романа, не слышал ничего. Или зайдет ненароком, резко, внезапно, думая, что застанет нечто эдакое, преступное, ан нет ничего. Юлия пишет или читает вслух написанное, Эмиль приткнется где попало и слушает или правит текст. Но самое ужасное, что вскорости обнаружил Крупенин, Юлия не видит в Перфильеве никого, кроме своего литературного раба. Тон, с которым она говорит ему, выражение ее лица, все чувства, которые она проживает рядом с ним, совершенно далеки от какой-либо чувственности. И что с этим поделать?

Савва Нилович долго колебался и однажды рискнул.

Как-то раз он заехал в редакцию «Словес» и нарочно дождался там Перфильева. Тот вбежал, по обыкновению, в редакцию как угорелый и метнулся в кабинет к Иноземцеву. Пробыв там около получасу, вышел усталый, на полусогнутых ногах и хотел уж было провалиться в широкое кресло, красовавшееся в приемной, как вдруг над собой узрел высокую крепкую фигуру Крупенина. Перфильев вскочил и изогнулся в поклоне, выражающем величайшую радость от встречи.

– День добрый, сударь!

– И вам того же! Однако мы с вами не так давно виделись, вы ведь почти поутру от нас ушли, не так ли? – Крупенин сощурил глаза и слегка помахивал тростью.

Господи, что ему надобно, как бы не забил, точно собаку! Эмиль Эмильевич поежился.

– Да-с, справедливое замечание! Нынче Юлия Соломоновна почти глаз не сомкнула. К концу дело движется, много редактуры. Замечательный роман получается. Нечто поразительное! Читатели будут в восторге!

– Я не сомневаюсь! – сухо заметил Крупенин. – Не желаете немного проветриться от трудов праведных? Могу подвезти вас!

– Сударь, ежели опять, как в прошлый раз, когда вы оказали мне честь, посетив в моем жилище, и чуть не прибили меня, то увольте, своими ножками дойду-с! – промямлил Перфильев, чувствуя, что неспроста появился тут Крупенин.

– Вы не хотите, так мне до этого мало дела. Я с вами желаю поговорить! – Савва Нилович жестко прихватил бедного Эмиля Эмильевича под руку. – Так пройдемся?

– Мы же виделись, разве вы не могли сказать мне, что хотели, в собственном доме, – проблеял Перфильев, озираясь и ища спасения. – Стойте, я совершенно забыл! Мне необходимо сказать одну важную вещь Соломону Евсеевичу.

И Перфильев сделал мучительное движение, пытаясь вырваться из железной хватки Крупенина.

– Врете вы все, ничегошеньки вам не надо от Иноземцева. Вы просто боитесь! – Савва Нилович решительно тащил упиравшегося Перфильева за собой. – Но только зря боитесь. Я не собираюсь устраивать вам сцен и никак не нанесу вам ущерба. Мы просто побеседуем, идемте!

И Крупенин поволок Эмиля Эмильевича вниз по лестнице. Тот двигался на ватных ногах, и, как на грех, никого не было на лестнице. И что же это такое! То народ толпится, не протолкнуться, а тут как повымерли!

Уже сидя в коляске, Перфильев слегка поуспокоился, потому что Крупенин на этот раз действительно не выглядел ни злым, ни раздраженным, скорей озабоченным. Он слегка улыбался, его забавлял страх Эмиля Эмильевича. Но Перфильев уже мог догадываться, что это благодушие кота, который играет с мышью перед тем, как ею отобедать.

– Вы голодны, поедемте, позавтракаем в «Медведь».

– Отчего же не в «Донон»? Излюбленный ресторан писателей, – слабо сопротивлялся ходу событий Перфильев. – Юлия Соломоновна его предпочитает, как и иные литераторы.

Только бы сам не сожрал, как медведь! Вези куда хочешь! Промчались по Невскому и свернули на Большую Конюшенную. У входа в ресторан посетителей любезно встретило чучело бурого медведя, Перфильев вздрогнул.

В ресторане уже было полно желающих откушать второго завтрака, что с 12 до 3 пополудни. Однако столик нашелся, и официант в черном фраке и белых нитяных перчатках подлетел тотчас же. Крупенин был известный посетитель.