МехМашИн нас встретил громким рыданием абитуриенток. Мы свернули к главному зданию института и увидели: две тощие девицы сидели на ступенях около главного входа, оглашали окрестности жалобным воем, размазывали по щекам слёзы. Девчонок безуспешно утешали приятели и приятельницы. Но плачущие девицы не прислушивались к чужим увещеваниям: они трясли головами и некрасиво расставленными в стороны коленками, безостановочно подвывали и хлюпали носами. Мы прошагали мимо них по ступеням. Я отметил, что два конкурента выбыли из борьбы. Заметил, что у моего младшего брата влажно блеснули глаза. Я пропустил Кира вперёд и вслед за ним решительно вошёл в вестибюль здания — толстые двери остекли нас от завываний несостоявшихся студенток.
— Повесили, — произнёс Кир.
Он указал на информационные стенды, рядом с которыми толпились абитуриенты. Парни и девчонки заглядывали друг другу через плечо, толкали в спины, оттесняли в стороны. Одни абитуриенты отходили от стендов, радостно улыбаясь. Другие озадаченно потирали носы и подбородки. К завываниям голосивших на улице девиц присоединила свой пока ещё тихий голос очередная потерявшая надежду на поступление в этом году симпатичная златовласая комсомолка. Заметил я и смахивавшего слёзы со щёк паренька — тот рыдал беззвучно, подёргивал острыми плечами. «То ли ещё будет, — подумал я, — когда двадцать первого числа вывесят списки зачисленных на обучение». Остановился за спинами абитуриентов, поверх их голов взглянул на листы с фамилиями и оценками.
Первой мне бросилась в глаза пятёрка Елены Котовой. Она будто сразу сообщила, что чуда не случится: эта большеглазая девица останется элементом хаоса, нарушавшим формулу известного мне будущего. Я снова заскользил взглядом по страницам и по строкам. Увидел пятёрку и напротив фамилии Артурчика. Подумал, что результат резонный: в этой реальности Прохоров не пережил накануне экзаменов известие о смерти отца и похороны. Я убедился, что оценка моих математических успехов осталась неизменной. В чём почти и не сомневался: подсознательно был уверен, что получу за первый экзамен «отлично». Повёл глазами вниз. Услышал, как справа от меня тихо выругался Кирилл. И тут же нашёл в списках оценку успехов моего младшего брата.
— Тройка, — устало выдохнул Кир.
Он покачал головой, печально вздохнул.
А мне на ум пришло странное ругательство: «Котова».
Артурчика мы не дождались.
В начале второго направились к трамвайной остановке.
— … Не дрейфь, малой, — в очередной раз повторил я. — Тройка положительная оценка. Шансы на поступление остались. И пока ещё неплохие. Два экзамена впереди. Выброси из головы всю ерунду. И думай только о физике и о математике…
Я размахивал руками, словно дирижировал оркестром.
Кирилл кивал головой, покусывал губы.
— … Я в тебя верю, брат, — говорил я. — Ты справишься!..
В среду восьмого августа мы обошлись без утреннего спарринга — ограничились пробежкой и занятиями на спортплощадке. После душа Кир наскоро перекусил и засел за учебники: сегодняшний экзамен начинался во второй половине дня. До похода в институт мы с братом пообедали. Кирилл мельком взглянул в зеркало на свой наряд и поторопил меня.
Плечо к плечу мы вновь зашагали по улице Речная в направлении деревянного моста и трамвайной остановки. Я придерживал рукой дедовскую сумку — Кир покусывал губы. Ветер подталкивал нас в спины. Солнце пряталось за облаками и не слепило нам глаза. Птицы насвистывали походный марш, создавали нам «рабочее» настроение.
Прохорова мы встретили около заасфальтированной площадки, где уже выстроилась большая очередь к жёлтой пивной бочке. Артур выбросил недокуренную сигарету и сходу извинился перед нами за то, что не подождал нас вчера. Оправдался Прохоров тем, что у него внезапно появились некие «дела». Мой младший брат кивнул в ответ на оправдания Артурчика, рассеяно взглянул на спины девиц, спешивших к зданию МехМашИна. Мы вдохнули растворённые в воздухе ароматы солода и хмеля, направились к институту. На ходу я перечислил парням все найденные в памяти привычки и предпочтения профессора Баранова (те, что касались его поведения на экзаменах). Объяснил парням: Баран ненавидел, когда студенты выдерживали паузы перед ответами, не любил он и дерзких студентов.
Артурчик слушал меня вполуха, рассматривал ноги топавших впереди нас девчонок. Но Кирилл ловил каждое моё слово — это я видел по его взгляду. Около ступеней главного здания института женских рыданий мы в этот раз не услышали: экзамен пока не начался. Хотя увидели большую группу своих конкурентов, что успокаивали себя торопливым вдыханием табачного дыма. Вслед за мной Кирилл и Артур прошли по вестибюлю, не задерживаясь рядом с информационными стендами. Я уверенно повёл их к нужному нам сегодня кабинету: ориентировался на свои воспоминания, а не на голоса бродивших по коридорам абитуриентов. Номер аудитории, где будет экзамен, я не вспомнил. Но путь к ней прекрасно представлял, словно лишь вчера там отвечал на вопросы профессора Баранова.
Вскоре я убедился, что память меня снова не подвела. Всё чаще нам встречались сидящие на подоконниках хмурые молодые мужчины и румяные от волнения девицы. Опять я увидел своих бывших, а может и будущих соседей по общежитию. На этот раз мы обменялись с парнями приветствиями, будто почувствовали родство душ после прошлого экзамена. Я не заметил, чтобы абитуриентов стало значительно меньше, в сравнении с прошлым разом. Отыскал взглядом рыжего парня, рядом с которым писал математику. Заметил девчонок с красивыми коленками, которых развлекал на прошлой неделе. Встретил Колю Барсова и Женю Рукавичкину — они вновь активно общались. Увидел Лену Котову и Наташу Торопову. Они помахали нам руками. Артурчик поспешил к ним.
Но мы с Киром лишь кивнули девчонкам (младший брат следовал моим наставлениям). Отметились у сидевшей за столом молодой женщины. И отошли за поворот, откуда Кир не мог посматривать на глаза Котовой.
— Настраивайся на экзамен, малой, — сказал я. — И не кусай губы. Всё будет хорошо. Но только если ты успокоишься и поведёшь себя в присутствии Баранова правильно.