Вечером Прохоров уехал домой. А я усадил младшего брата за стол в гостиной и устроил для него «эмоциональную накачку». Убеждал Кира, чтобы тот не зацикливался на безусловной важности завтрашнего экзамена. Просил, чтобы завтра он сосредоточил внимание именно на физике; и чтобы сегодня ночью Кир хорошо выспался — не рылся в конспектах. В очередной раз я перечислил и объяснил брату, как быстро успокоить нервы (без применения препаратов). Настаивал, чтобы он вновь испробовал мои способы перед сном и во время экзамена (в особенности: дыхательную гимнастику). Мои наставления выслушали и родители. Мама вновь заявила, что армия сделала из меня «настоящего мужчину». А папа вслух усомнился в утверждениях Кирилла о том, что в ВДВ я числился поваром.

В понедельник, когда мы с Киром вышли из салона трамвая, Прохоров уже стоял в условленном месте. Он выглядел взволнованным, сутулился, судорожно затягивался табачным дымом. Он напомнил мне себя же, но шестидесятилетнего: с возрастом Артурчик стал нервным и раздражительным, ещё и приобрёл несвойственные ему в молодости замашки прожженного циника. На этот раз Артур не сразу расстался с сигаретой — он курил её и по пути к зданию МехМашИна. У ступеней к главному входу в институт мы встретили большую компанию так же нервно куривших абитуриентов. Кирилл напомнил приятелю, что у того нет причин для волнения: Артур уже «почти поступил». Прохоров с невесёлой ухмылкой на лице рассказал нам о своём договоре с отцом.

— Если оплошаю сегодня, — произнёс Артурчик, — то из дома он меня фиг отпустит!

Мы посочувствовали ему, пожелали ему удачи. Я отметил, что переживал сегодня за брата, за Артура… но только не за себя. Понимал, что физику не провалю — хоть на тройку, но сдам. А среднюю оценку выше четырёх баллов я рассматривал, как проходную. В пятёрке я сегодня не нуждался. Оценка «хорошо» практически гарантировала мне зачисление в институт. А вот Кирилл и его приятель сегодня целили только на высший балл. Только он гарантировал Киру статус студента МехМашИна, а Прохорову — проживание отдельно от родителя. Четвёрка по физике в прошлой жизни тоже обеспечила бы моему брату зачисление на первый курс. Однако теперь (с появлением Котовой в списке наших конкурентов) я уже не был уверен, что проходной балл останется прежним.

Артур уже выяснил, что Лена Котова будет «трудовиком»: она нацелилась на учёбу в группе «Организация и нормирование труда» («ОиНТ»), где в прошлой жизни числился и я, и мой брат, и Прохоров, и её подруга Наташа Торопова. Кирилла это известие порадовало. А вот меня — не очень. Потому что решение Котовой гарантированно лишало места в группе «ОиНТ-73» одного из тех людей, кто числился «трудовиком» в реальности, которую я помнил. За успехами Тороповой я не следил. Да не помнил, как сдала Наташа экзамены в прошлый раз. Но предчувствовал, что её средний балл в этой реальности скорее вырос (как у Артура), а не уменьшился (как у Кирилла) — потому что на этот раз она не переживала из-за гибели подруги.

Сегодня мы приехали в институт пораньше: надеялись, что в таком случае сдадим экзамен одними из первых. Потому что Хоттабыч обычно завышал оценки, когда пребывал в хорошем настроении. А настроение профессора напрямую зависело от его самочувствия. Усталость портила преподавателю самочувствие — поэтому, как я помнил, сдававшие в последних рядах студенты недосчитались в прошлый раз баллов. К кабинету мы шли по пустым коридорам. Топали ногами, слушали скрип паркета. Обнаружили: вблизи входа в аудиторию, где пройдёт экзамен, уже собралась компания абитуриентов из трёх десятков человек. Котову и Торопову мы среди них не увидели. Зарегистрировались. И потеснили на подоконнике двух розовощёких девчонок.

Я рассказал с десяток «правдивых» армейских историй собравшимся вокруг нас парням и девчонкам (отвлекал Кирилла и Артура от волнительных мыслей) — до того, как явились Котова и Торопова. Лена нас словно и не заметила — она лишь горделиво вздёрнула нос, отходя от стола регистрации. Прохоров и Наташа обменялись приветствиями: на расстоянии. Я рассказал финал очередной байки — собравшаяся рядом с нашим подоконником толпа отреагировала на мои слова дружным хохотом. Но Кирилл и Артур не смеялись: они посматривали на замерших около стены девчонок: на Лену и Наташу. Я заметил недовольный взгляд женщины, регистрировавшей вновь прибывших. Сообщил своим слушателям, что «концерт окончен». Сказал, что до начала экзамена осталось «несколько минут».

Мои расчеты оправдались: наши фамилии оказались среди четвёртой пятёрки, вызванной в аудиторию для сдачи экзамена. В кабинет я вошёл вместе с Кириллом и Артуром. Каким-то чудом с нами в компанию затесалась и Наташа Торопова. На этот раз я выудил не тот билет, что попался мне в прошлой жизни. Но не расстроился. Потому что прекрасно помнил все затронутые в доставшихся мне вопросах темы. Не заметил я растерянности и на лице Кирилла — мой младший брат уже шевелил губами, словно проговаривал ответы. А Прохоров при виде номера своего вопроса так и вовсе: просиял, как отполированный к празднику самовар. Будто он уже представлял, где именно поставит свою койку в комнате общежития.

Задачу я расписал в два счёта. Неторопливо набросал на три страницы подробный конспект ответов на вопросы. Но к столу, рядом с которым поглаживал бороду профессор, я не спешил. Пропустил вперёд сперва Артура, который оттараторил свой билет чётко и без запинок. Хоттабыч лишь выдохнул: «Ух, молодец!» Он воздержался от дополнительных вопросов. И выпроводил Прохорова из аудитории с вердиктом «отлично». Кирилл решительно занял освободившееся перед преподавателем место. Говорил чётко и уверенно, как я ему вчера и велел. Пару раз правое веко преподавателя дёрнулось, будто слух Хотаббыча царапнули неточности в ответах. Но профессор не прервал моего брата — он спокойно наглаживал бороду, рассматривал решение задачи.

— Нет, так-то вы молодец, Чернов… — едва слышно пробормотал преподаватель. — Ладно. Вы свободны.

Он придвинул к себе ведомость, сделал в ней пометку. Мой младший брат вытянул шею, заглянул в записи профессора. И тут же улыбнулся. Кир распрямил спину, резво вскочил со стула и ринулся к выходу. Но около двери он притормозил. Кирилл обернулся, отыскал меня взглядом. И продемонстрировал мне свою ладонь с пятью оттопыренными пальцами. Я кивнул брату, показал ему поднятый вверх большой палец. Мысленно отметил, что у Кира теперь тот же средний балл, что был у меня в прошлой жизни. Мне этих оценок в тот раз хватило. Велика вероятность, что их будет достаточно для поступления в институт и Киру. Я выдохнул, подхватил со столешницы исписанные моим размашистым почерком страницы, поспешил к преподавательскому столу.

Шагнул в коридор, прикрыл дверь.

— Ну, что? — спросил Кирилл.

— Сколько получил? — сказал Прохоров.

Я заметил взволнованный взгляд стоявшей за спинами парней Котовой.

— Расслабьтесь, пацаны, — ответил я. — Профессор сказал, что я отличный парень. Он так и начиркал в ведомости: «отлично».

Ко мне потянулись сразу несколько рук для поздравительных рукопожатий.

Первым делом я пожал руку своему брату.

Кирилл и Артур предложили, чтобы мы задержались около кабинета, где проводили экзамен. Парни ждали, когда «отстреляется» Наташа Торопова — она уселась к столу перед Хоттабычем после меня. Я лишь пожал плечами и отошёл к окну. Щуплые абитуриенты потеснились, уступили мне место рядом с подоконником. А троица низкорослых, похожих друг на друга девчонок тут же набросилась на меня с вопросами — их голоса дрожали от волнения и испуга. Я не отказал девицам в ответах. С трудом припомнил лицо лишь одной из них (она в моей прошлой жизни училась в группе «лётчиков»).

Появление Тороповой мы ждали почти тридцать минут.