«Пить…»

Удар.

«…Вредно…»

Удар.

«…Пить…»

Удар.

«…Вредно…»

Окончательно пришёл в себя я только после холодного душа.

В среду днём я сложил в сумки учебники и вернул их в библиотеку — попрощался с учёбой до зимней сессии.

Кирилл мне признался, что после вторника (когда мы сдали физику) время для него словно остановилось. Хотя он на этой неделе и не скучал. Кир учил песни (просиживал с гитарой в руках по два-три часа в день). Занимался спортом по утрам. Плескался в реке (я учил его и Артурчика плавать брассом). В субботу вместе со мной и с папой Кир ходил на Гадючий ставок на рыбалку (Прохоров остался в посёлке: он боялся «ползучих гадов»). В воскресенье они с Артурчиком отправились в кино: вдвоём (Торопова и Котова их продинамили, а я в этот день занимался на кухне, делал медовики для родителей и для мальчишек Варвары Сергеевны).

В понедельник двадцатого августа мой брат с самого утра нервничал — вечером он уже места себе не находил от волнения, хотя мы с Артуром ему доказывали: у него нормальный средний балл за экзамены, нет причины для волнения. Во время спарринга во вторник Кирилл пропускал простенькие удары. Словно мысленно он был не рядом со мной, а около информационных стендов в вестибюле МехМашИна. Но я не поддался на его призыв: не рванул в институт на рассвете. Потому что помнил, что мы и в прошлый раз почти два часа после полудня дожидались, когда обнародуют информацию. Вот ровно в полдень я сегодня и согласился с братом: пора.

Так много людей я в этой новой реальности в вестибюле главного корпуса МехМашИна ещё не видел. Хотя помнил: в прошлый раз людей здесь было не меньше. Вот только тогда мы сюда приехали раньше. Ещё до того, как в вестибюле прозвучали первые в тот день жалобные всхлипы и первые радостные возгласы. Сегодня (ещё до нашего появления) толпившиеся у входа в институт юноши и девушки разделились на два лагеря: в одном звучали рыдания и ругательства. Из другого доносились бодрые голоса, уже обсуждавшие подготовку к началу первого учебного полугодия. Следом за бледными от волнения девицами мы прошли по узкому коридору, разделявшему два лагеря, к информационным стендам. Я ещё от входа рассмотрел на стендах страницы со списками.

— Меня нет, — услышал я голос того самого рыжего паренька, рядом с которым сидел на первом экзамене.

Парень судорожно сглотнул, потёр глаза и снова придвинулся к стендам: заново просматривал списки с фамилиями. Я потеснил от стендов плечом своих бывших соседей по общежитию — парни улыбались и легко простили мне мою наглость (особенно когда взглянули на моё хмурое лицо, запрокинув головы). Кирилл отодвинул парней ещё дальше, стал справа от меня. Артурчик протиснулся слева, занял место между моим плечом и рыжим парнем (который уже хлюпал носом, но всё ещё водил пальцем по строкам списков). На первой же странице, куда посмотрел, я обнаружил фамилию Котовой. Там же я нашёл Прохорова, Торопову и Черновых (Сергея и Кирилла). Выдохнул, заметил улыбку на лице брата. Пробежался взглядом по списку уже неторопливо.

«Елена Котова в наличии, — подумал я. — А вот чьё она место сейчас заняла, пока не понятно».

Я вспоминал фамилии своих одногруппников из прошлой жизни и тут же отыскивал их в списках. Без особого восторга нашёл (чуть ниже строки со своей фамилией) информацию о зачислении на первый курс Николая Барсова. Отметил, что «Барсик и здесь пролез». Убедился, что поступила Света Миккоева, которая в прошлый раз жила в комнате с Тороповой и на втором курсе «гуляла» с Артурчиком. Увидел фамилию нашего будущего старосты, отыскал комсорга. Подумал: «Неужели все?» Мой взгляд снова задержался на упоминании о том, что я и теперь буду видеть в институте Барсика. Я покачал головой. И тут же вновь мазнул глазами по строчкам списка. Женю Рукавичкину я на страницах списков не нашёл. Просмотрел строки с фамилиями трижды — Жениной фамилии не увидел.

«Может, это и к лучшему, — подумал я. — Лена Котова уберегла Рукавичкину от семейной жизни с Барсиком».

Из института мы выходили, придерживаясь той стороны, где собрались обсуждавшие свою будущую студенческую жизнь (отыскавшие себя в списках) счастливчики. Держались подальше от насупленных парней с блестящими от слёз обиды глазами и от девиц с покрасневшими от рыданий лицами, будто опасались, что подхватим от них вирус неудачи. Я двумя руками толкнул тяжёлую дверь, шагнул из заполненного чужими эмоциями помещения на свежий воздух… пропахший табачным дымом. Увидел, что и около ступеней разделение среди бывших абитуриентов на почти студентов и на неудачников сохранилось: справа от меня слышались рыдания, а слева звучали радостные голоса. Мы отошли в направлении тех, что не хлюпали носами.

— Что теперь? — спросил Кир. — Заселяемся в общежитие? Как думаете, нас поселят в одной комнате?

— Поселят, — сказал Артур. — Договоримся. Если что, отца к этому делу подключу. Он разберётся.