— Какое кафе? — сказал я. — У меня время расписано поминутно: на сегодняшний день и на все дни до следующего экзамена.

Постучал пальцем по выпуклому стеклу наручных часов.

— Идите домой, девчонки, — посоветовал я. — Зубрите физику. Вам это тоже не помешает. И не морочьте мне голову своими глупостями.

Кирилл вышел из аудитории — в коридоре ещё витал запах рижских духов Котовой. Хотя Лена и Наташа уже четверть часа, как ушли. Брат отыскал меня взглядом, улыбнулся.

Со стороны взволнованных абитуриентов на него посыпались вопросы:

— Ну, что? Как там? Сколько?

Кирилл посмотрел мне в глаза, и показал правую ладонь с растопыренными пальцами.

— Отлично! — сообщил он.

Я выдохнул. Шагнул брату навстречу, осыпал его искренними поздравлениями. И подумал: «Его средний балл уже четвёрка. Теперь важно, чтобы Кир не опростоволосился на физике».

В четверг я снова беседовал со следователем, что вёл дело о похищении директора швейной фабрики (тот уточнил несколько деталей, на которых до этого следствие не заостряло внимание). Около его (точнее, около её) кабинета я встретился с Ильёй Владимировичем Прохоровым. Пообщался с ним: Прохоров выделил на разговор со мной пять минут из своего «плотного графика».

Илья Владимирович заявил, что потребовал для своих обидчиков «самое строгое наказание». Посетовал, что травмированные пальцы на левой руке ему «мешают полноценно жить и работать». Он поинтересовался здоровьем моих родителей; узнал, как продвигается пошив костюма; поздравил меня с «успехами на экзаменах» (сказал, что Артур его «держит в курсе»).

А ещё он сообщил, что заключил со своим сыном пари. Сказал: признает за Артурчиком право на выбор места проживания во время учёбы в институте. Но только если тот сдаст все экзамены на пятёрки. Пока Артур получил только два из трёх «отлично». И готовился к третьему экзамену. Илья Владимирович признался, что не ожидал от своего отпрыска подобных успехов.

Полученная за устный экзамен по математике пятёрка заметно взбодрила моего младшего брата. Тот снова улыбался, демонстрировал ямочки на щеках. И с удвоенной энергией взялся за повторение физики. Мама и папа твердили ему, что за четыре дня он многое не выучит, а лишь устанет. Но я с ними не согласился. Потому что прекрасно помнил: студенты обычно так и поступали. Они доставали учебники и конспекты за два-три дня до экзамена — этого времени обычно хватало, чтобы заполнить царивший в головах студентов-разгильдяев вакуум хотя бы обрывочными знаниями по предмету.

Кирилл неплохо ориентировался в физике. Не зря же в прошлый раз на вступительном экзамене он получил по этому предмету «отлично». Но я решил: будет неплохо, если Кир освежит в памяти полученную в школе информацию.

— Повторение — мать учения, — процитировал я брату чью-то заумную фразу. — Учись, Кир. В твоём случае уж лучше перебдеть, чем недобдеть. Я так считаю.

Однако сам я своим советом в полной мере не воспользовался. В пятницу, после утреннего спарринга с Кириллом, я метнулся на городской рынок за свежим творогом и сливками. К пугавшим мою маму рыночным ценникам особенно не присматривался — больше ориентировался на качество товара. Вдоволь надегустировался молочной продукции. Хотя к моему появлению ряды продавцов уже поредели: рыночная торговля начиналась на рассвете. Я выпил прямо около прилавка пол-литра свежей ряженки, закусил её румяной коркой каравая, пропахшего свежим дымком из дровяной печи. Затарился не только творогом: от жадности нахапал гору разных вкусностей — на обратном пути едва уберёг их в заполненном людьми салоне трамвая.

Дома я не мелочился: испёк стазу два творожных чизкейка. Украсил торты шоколадной глазурью: сыновья Варвары Сергеевны обожали вкус шоколада. Возня около плиты поняла мне настроение. Я не поленился и не пожадничал: растопил дорогущую по нынешним временам плитку шоколада («Дорожный» — цена: один рубль и восемьдесят копеек). Соорудил из треугольного пакета из-под молока воронку, заполнил её шоколадом. При помощи пакета нарисовал на клеёнке шесть шоколадных бабочек. Остудил их и рассадил на шоколадной глазури тортов. Маму за ужином это нехитрое украшение впечатлило. Она долго с детским восхищением во взгляде рассматривала доставшуюся ей на куске чизкейка бабочку. Восторгалась моей находчивостью и моим кулинарным талантом.

Бабочки, да и сам торт понравились и Павловым. Парни вечером честно поделили шоколадных бабочек. Каждый из мальчишек взял себе по одной, а третью они отдали маме. Но та не приняла подношение — оторвала шоколадному насекомому крылья и раздала их своим сыновьям. За один присест парни чизкейк не осилили. Они похвастались мне надутыми от переедания животами — Варя спрятала остатки творожного торта «на утро». Мальчишки убежали в свою комнату. Но вскоре вернулись с небольшими картонными коробками в руках — похвастались передо мной «ценными» новинками в своих коллекциях конфетных фантиков. Они радостно сообщили мне, что в среду к ним в гости приходил «дядя Илья» Прохоров и принёс «целую кучу» «вкуснющих» конфет.

В воскресенье, накануне экзамена, в посёлок наведался Артур Прохоров. Он привёз от отца гостинцы для моих родителей: две палки копчёной колбасы, изготовленной на нашем новосоветском колбасном заводе (мы его продукцию на городских прилавках встречали очень редко). Чем моих папу и маму немало удивил: директор швейной фабрики раньше не баловал соседей презентами. Артурчик продемонстрировал нам бутылку «Столичной» — водку он припрятал в доме у бабушки «на завтра». Пристал ко мне с вопросом о том, как будем сдавать физику. Он интересовался, что рассказывали об этом экзамене мои «знакомые студенты», которые перед «устной математикой» помогли нам «грамотными» подсказками о привычках и пристрастиях профессора Баранова.

К своему стыду, я не вспомнил фамилию профессора, принимавшего у меня в прошлой жизни вступительный экзамен по физике. Извлёк из памяти лишь прозвище, которое тот получил от студентов: Хоттабыч. Преподаватель во время занятий говорил тихо (будто бормотал заклинания) и часто поглаживал свою жидкую чёрную с проседью бороду. Я вспомнил многое о том интересном товарище… но так и не припомнил его фамилию, имя и отчество. Зато подробно описал брату и Прохорову разработанную «под Хоттабыча» манеру сдачи экзаменов и зачётов. Выдал свои откровения за «инсайдерскую информацию» от тех самых «знакомых студентов» (я вскользь упомянул, что два моих бывших одноклассника перешли на четвёртый курс МехМашИна).