— Неплохо выглядишь, — сказал я. — Солидно.

Кир согласился со мной: кивнул.

Прохоров недовольно скривил губы; из чего я сделал вывод: выбор наряда для похода на экзамен сделал не он.

Около главного учебного корпуса Новосоветского механико-машиностроительного института мы встретили несколько говорливых компашек взволнованных абитуриентов. Лица этих парней и девчонок я не узнал — поэтому решил, что встретившиеся нам около МехМашИна юные товарищи сегодня либо сдавали экзамен не для поступления на факультет экономики и организации машиностроительной промышленности, либо по итогам экзаменов окажутся «в пролёте». В вестибюле главного конкурса мы немного задержались: Кир и Артур рассматривали настенную мозаику и расставленные около стен скульптуры советских инженеров. Прошли мимо колонн, миновали лестницу на второй этаж.

Я воспользовался послезнанием: минуя доску с указателями, повёл парней к аудитории, где пройдёт сегодняшний экзамен. В главном здании института я по-прежнему прекрасно ориентировался. Несмотря на то, что бродил по нему десятки лет назад. Смотрел на огромные окна с широкими подоконниками, заменявшими студентам во время перемен скамейки. Прислушивался к скрипу паркетного пола под ногами. Рассматривал массивные двери кабинетов и небрежно окрашенные в казённый зелёный цвет стены. Шум голосов известил, что мы двигались в правильном направлении. По пути нам всё чаще попадались замершие около стен и около окон абитуриенты, которые листали учебники и тетради (пытались «надышаться перед смертью»).

Встретил я и знакомых: своих бывших (будущих?) соседей по общежитию. Парни меня (естественно) не узнали, хотя и проводили нас любопытными взглядами. Около входа в аудиторию собралась большая толпа: человек семьдесят. На подоконниках я не увидел ни одного свободного места. Не протиснуться было и к стенам: там (на корточках) восседали нарядные абитуриенты. Здесь я обнаружил едва ли ни всех своих сокурсников (из прошлой жизни). В пяти шагах от двери аудитории стояли Наташа Торопова и Лена Котова (Артур и Кирилл сразу же устремились к ним). Справа от Котовой я увидел Женю Рукавичкину. Она беседовала с вечно улыбчивым Николаем Барсовым (я раньше не знал, что Барсик окучивал свою будущую жертву ещё до поездки в колхоз).

Я вспомнил почти все имена тех парней и девчонок, кто учился вместе со мной в группе «Организация и нормирование труда» (прочие экономисты называли нас «трудовиками»). А вот имена «лётчиков» и «машинистов» («Экономика и организация машиностроительной промышленности» и «Экономика и организация авиационной промышленности») отыскал в памяти далеко не все. Хотя некоторых будущих студентов из этих групп я вспомнил по фамилиям и по прозвищам. Вместе с Киром и Прохоровым я отметился у восседавшей в коридоре за столом женщины. Но к Котовой и к Тороповой не пошёл — под прицелом Лениных глаз прошёл к восседавшим на подоконнике девчонкам (мне понравились их румяные колени) и завязал с ними разговор.

«Кем будете? — спросил я. — Трудовиками или лётчиками?» Девчонки встретили меня улыбками, приосанились. Ни одну из этих девиц я не вспомнил. Поэтому бесстрашно флиртовал со вчерашними школьницами. Не испугался последствий: сомневался, что встречу этих комсомолок в институте после первого сентября. Намеренно стал спиной к Котовой. Но временами чувствовал между лопатками её пристальный взгляд. С братом я провёл серьёзную беседу ещё вчера: о нынешней ситуации. Объяснил ему, что день экзамена не время для ревности и флирта с девчонками. Втолковал Киру, что сегодня не имело значения, кому улыбался объект его влюблённости. Чётко объяснил брату правила поведения перед, во время и после экзамена. Отметил, что он моим указаниям пока следовал.

Двери аудитории распахнули по сигналу профессора Баранова (я хмыкнул: вспомнил, как засыпал меня Баран дополнительными вопросами на экзамене во время зимней сессии). Мелькнули коленки соскочивших с подоконников девчонок. Загрохотали каблуки, раздались нервные смешки и взволнованное бормотание абитуриентов. Кир выполнил мою просьбу: отделился от компании Торопова-Котова и вместе с Артуром направился в третий ряд — не потопал по ступеням в верхние ряды вслед за Наташей и Леной. Я попросил вчера брата, чтобы на экзамене он смотрел на доску, а не за затылок Котовой. Сам я вслед за парнями не пошёл — отправился на то же место, где сидел в прошлый раз (надеялся, что вспомню решения задач уже однажды решённого варианта).

Но на своём месте я с удивлением обнаружил Колю Барсова. Парень встретил меня приятной, вызывавшей доверие улыбкой и дружеским взглядом небесно-голубых глаз. Я посмотрел с высоты своего роста на его аккуратный пробор в прямых, скрывавших уши русых волосах — он будто перечеркнул мои планы на сегодняшний экзамен. Не вспомнил, где Барсик находился в аудитории в прошлый раз. Предположил, что он и тогда отирался около Рукавичкиной. Отыскал Женю Рукавичкину взглядом — по правую руку от неё обнаружил Лену Котову. «Не девчонка, а настоящая заноза!» — подумал я. Снова посмотрел на Николая Барсова. Вспомнил, что недолюбливал этого скользкого типа в своей прошлой жизни. Грозно нахмурил брови, постучал парня по плечу.

— Сдрыстни с моего места, Барсик, — потребовал я.

Коля взмахнул длинными ресницами, не убрал со своего лица улыбку.

— Я Барсов, а не Барсик, — сообщил он.

— Мне плевать, как тебя зовут, — сказал я. — Ты уселся на моё место.

Ровный пробор Барсика изменил своё положение — теперь он виделся мне не косой линией, а «минусом».

— Где здесь написано, что это место твоё? — спросил Николай.

— Если не встанешь, на счёт три, — сказал я, — возьму тебя за ухо. Сделаю тебе больно. Раз. Два…

Барсик снисходительно пожал плечами и взял со столешницы сумку.

— Да, пожалуйста, — сказал он. — Присаживайся. Мне не жалко.

— Спасибо, Барсик. Ты разумный человек.