— С вами всё в порядке, юноша? — слегка хромающий после падения Поликарпов протянул руку, помогая подняться. — У вас отличная реакция, молодой человек.

Красный смущённо улыбнулся:

— Извините за толчок, Николай Николаевич, но…

— Пустяки, — отмахнулся конструктор. — Главное, что не свалился в оркестровую яму. Кстати, стреляете вы тоже неплохо.

— Ах да… — Василий достал магазин и потянул затвор. Подобрал упавший на пол патрон и вернул пистолет в кобуру. — Вы не подскажете, где здесь можно… хм… поправить причёску?

— Давайте я вас провожу, Василий.

В сортире Красного и нашли. И он действительно поправлял перед зеркалом растрепавшиеся волосы, перед тем безуспешно попытавшись хоть как-то убрать грязные пятна на локтях светло-серого пиджака.

— Господин Красный, у меня к вам несколько вопросов! — маленький жандармский штаб-ротмистр пытался прорваться через охранников у двери и кричал издалека. — Да пустите же меня, церберы безголовые!

Один из охранников заглянул штаб-ротмистру за спину, никого постороннего не увидел, и перевёл вопросительный взгляд на Василия. На «цербера» он не отреагировал, хотя взаимная неприязнь жандармов и дворцовой полиции была общеизвестна.

— Пропустите, — кивнул Василий. — Но только его.

Жандарм вошёл и представился:

— Штаб-ротмистр Ежов Николай Иванович. Мне хотелось бы узнать, были ли вы ранее знакомы с господином Дмитрием Григорьевичем Богровым?

— Кто это такой?

— Коммивояжер шпагатной фабрики, только что покушавшийся на конструктора Поликарпова.

— Нет, первый раз про такого слышу.

— И могу ли я узнать…

— Как я попал в императорскую ложу?

— Да.

— Узнать вы можете, — согласился Василий. — Как узнаете, не забудьте поделиться со мной своим знанием. Я вас больше не задерживаю, господин штаб-ротмистр.

— А ваш пистолет…